Изменник
Шрифт:
— Бывает, — усмехнулся Антон. Он видел досье на Мишаню и знал, что тот почти не пьет.
— Ну, чего хотел-то, ковбой?
— Дело нужно довести до конца.
— До какого конца? До Лефортово?
Антон непринужденно рассмеялся и ответил:
— Ценю твой юмор, Миша.
— Какой, на хер, юмор? Ты пацанов под пули подставил. Двое так и не вернулись… Хорошее кино? — раздраженно произнес Мишаня. Антон посерьезнел, сказал:
— Ты пытался выяснить?
— Убиты оба.
Информацию, что Студент и Потрох убиты в перестрелке, принес завербованный
— Это точно? — спросил Антон.
— Проверяем, — нехотя отозвался авторитет.
— Чья была засада?
— Хрен его знает. Вроде как ментовская… Твой клиент на Автозаводской с омоновцами схлестнулся. Пострелял.
— Расстрелял омоновцев? — искренне удивился Антон. Мишаня посмотрел исподлобья: дурак он, что ли?… Информации, которую принес ссученный мент, Мишаня не особенно доверял. Он ментам вообще не доверял. Использовал при необходимости, подкармливал с ладошки, но не доверял. Слова мента косвенно подтверждал Губарик. Но все это нужно было проверить. А такие проверки в пять минут не делаются… Да еще и Артур пропал!
Мишаня не знал, что проверка не только не прояснит ситуации, а еще больше, ее запутает. Потому что генерал Сухоткин уже запустил информацию о том, что операцию в садоводстве негласно проводил Главк уголовного розыска МВД… или группа розыска Управления конвойной охраны ВВ. Знающие люди понимали, что это значит: и орлы из Главка, и розыскники внутренних войск — вконец отмороженные. Сами операции проводят, ни с кем ни хрена не согласовывают. И стреляют не особенно задумываясь.
— Короче, — сказал Мишаня, — чего тебе из-под меня надо?
— Надо провести обыск на той даче.
— Ты не с ума ли съехал, земляк?
— Нет, земляк, не съехал… Я все сделаю сам. Мне нужно, чтобы вы мне немного помогли, подстраховали.
Мишаня посмотрел на Антона тяжелым немигающим взглядом. Немногие выдерживали… Но Антон выдержал.
Артур Бриневский с погонялом Брюнет в это время ехал на «точку 8». Ехал Артур совсем некомфортно — в багажнике своего БМВ. В наручниках, с кляпом во рту и мешком на голове.
День начался для Бриневского со звонка Мишани: дуй ко мне, Артур, разговор есть. Артур сел в БМВ и поехал. В трехстах метрах от дома в зад бээмвухи тюкнулась дряхлая «копейка» с каким-то молодым обормотом за рулем. Артур остановился, вышел из машины и осмотрел царапину на бампере… Вот, блин, совсем чайник охренел! Артур вытащил из «копейки» перепуганного пацана лет двадцати и несильно, для острастки, стукнул в морду… Вернее, он собирался стукнуть, но не успел. Земля вдруг поднялась на дыбы, и Бриневский со всего маху грохнулся на асфальт.
Очухался уже в багажнике БМВ.
На «точке 8» его очень грубо выбросили из багажника на асфальт. Пнули ногой, и чей-то голос приказал:
— Вставай, урод. Приехали.
С Артуром сознательно обходились очень грубо. Его настроились ломать.
В подвале прицепили наручниками к кольцу в стене и только после этого сняли мешок и вырвали кляп. У Артура болела голова, сильно болели челюсти… Он судорожно сглотнул и присел на корточки. Попытался рассмотреть людей, которые его захватили, но мешал свет лампы, направленной в глаза. К нему подошел человек, остановился напротив:
— Где Антон?
— Ты кто такой? — ответил Артур. Человек ударил его ногой в грудь. Бриневский разглядел, что брюки у человека форменные — милицейские. И ботинки, кажется, тоже ментовские.
— Где Антон? — повторил человек. — Давай быстро, гнида.
Но Артур был сделан из крепкого материала. Побоями его было не сломать. Правда по большому счету это ничего не меняло. Там, где бессильны кулаки и утюги, на помощь приходит фармакология. Бриневскому так и сказали:
— Слушай, Артур, ты, конечно, пацан правильный, и нам тебя калечить совсем не хочется. Но мы же можем по-другому… Позовем доктора, доктор тебя раскумарит своим ширевом. Ну не паяльник же тебе вставлять в жопу… Будешь говорить?
— Отсоси, — зло бросил Артур. Он понимал, что если действительно начнут колоть какую-то гадость, то никуда не денешься — затрещишь. Но добровольно делать этого не собирался — не по понятиям это.
— Совсем дурной, — сказал оперативник ГРУ, который изображал ссученного мента. — Прошу вас, доктор.
Один из двух сидевших за столом офицеров встал и сказал: подержите его… Даже прицепленный за одну руку, Артур отбивался отчаянно, но его все равно зафиксировали, доктор завернул рукав на левой руке Артура и перетянул руку резиновым жгутом… Похвалил: хорошие вены, и ввел иглу одноразового шприца.
В принципе, специально обученный человек может сопротивляться воздействию «сыворотки правды». Но Бриневского никто этому искусству не обучал.
Ему вкатили дозу скополамина, и он «потек». Но рассказать смог очень мало: тринадцатого вечером ему позвонил Мишаня. Дал команду выделить группу бойцов для захвата какого-то отморозка. Отморозок, вроде, из какого-то спецназа… Захват кончился худо — на того отморозка уже менты капканы расставили. Двоих наших в перестрелке завалили, остальные ушли.
Это офицеры ГРУ знали и без показаний Артура. Причем знали истинную версию, а не придуманную в недрах ГРУ… Их интересовал Антон, но про Антона Артур ничего не мог рассказать. Кроме того, что Мишаню и Антона связывает какой-то интерес.
Артура крутили долго, но так ничего и не добились. Разумеется, с него сняли всю, какую возможно, информацию о деятельности группировки. В том числе о транзите металлов и наркотиков через Калининград.
Джинн почти сутки наблюдал за домом. Он не мог поверить, что в доме не оставили засады… Но, судя по всему, так оно и есть — пусто в доме.