Изменники Рима

Скэрроу Саймон

– Что-нибудь еще?

– Это все, господин.

Корбулон собрался с мыслями.
– Завтра на рассвете похороним тех, кого мы потеряли сегодня. Я хочу, чтобы каждый из наших солдат был свидетелем. Наши товарищи погибли в результате отказа врага соблюдать обычаи войны. Повстанцы не имеют чести и не заслуживают пощады. Я хочу, чтобы вы объяснили это своим людям. Наша цель здесь более не в том, чтобы убедить народ Тапсиса прекратить восстание и снова занять свое место среди наших союзников. Теперь наша цель – уничтожить Тапсис и сделать показательный пример из этого человека, Ордонеса, и всех, кто следует за ним, независимо от того, делают они это добровольно или нет. Мы отомстим за наших мертвых, господа, самым

безжалостным образом, чтобы никто не сомневался в последствиях предательства Рима. Когда мы вторгнемся в Парфию, что неизбежно произойдет, крайне важно, чтобы наши линии коммуникаций были безопасными. Мы не можем позволить, чтобы какие-либо повстанцы угрожали нашему тылу.

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что его офицеры поняли ситуацию.
– Чтобы обеспечить захват Тапсиса, предстоит проделать большую работу. Я хочу, чтобы город был взять в блокаду, чтобы никто не мог покинуть его или пробраться внутрь. Завтра мы начнем земляные работы от лагеря и полностью окружим холм. Я хочу ров и вал с башнями через каждые пятьдесят шагов. Для этого потребуется больше людей, больше труда и, прежде всего, больше припасов. С этой целью кавалерия завтра отправится в путь, прочесывать окрестности в поисках провианта. Крестьяне здесь ничем не отличаются от других; они наверняка спрятали запасы, которые не смогли уничтожить. Нам нужно найти эти припасы. Меня не волнует, кого нужно пытать, чтобы заставить их раскрыть, где спрятана их еда. Я считаю, что каждый мужчина, женщина и ребенок в этом жалком маленьком городе-государстве – допустимая потеря на пути к нашей цели.

– В то же время будет много людей, прячущихся в лесах и на холмах. Нам нужно собрать их, чтобы они работали на нас. Таким образом, если повстанцы почувствуют соблазн попробовать несколько дальних выстрелов, чтобы помешать нашей работе, они убьют только своих собственных людей и сократят дальность действия своих машин, пока они находятся среди наших. Соответственно, мы можем скорректировать ход земляных работ. Когда прибудет наш осадный обоз, мы установим батарею, чтобы пробить стену.

– Прошу прощения, господин.

Корбулон повернулся на голос и кивнул.
– Что случилось, префект Косин?

– Если снаряды их машин смогут долетать до наших, то они смогут уничтожить батарею задолго до того, как она пробьет стену.

Корбулон нахмурился.
– Хорошее замечание. Однако я не ожидаю, что у них будет что-нибудь в масштабе, сопоставимом с нашими онаграми.

– Не знаю, господин. В конце концов, они выше нас. Даже самый скромный онагр может превзойти все, что есть в осадном эшелоне.

– Мы скоро узнаем наверняка, - кратко ответил командующий.
– А если нам понадобится оружие побольше, то, клянусь богами, я его сделаю. Между тем, нам нужно будет укрепить переправу через реку, чтобы не допустить повторения прежнего разгрома, и установить заставы для охраны дороги в Тарс.

Когда масштабы предприятия стали очевидны для офицеров, Макрон заметил, что некоторые из них обменялись тревожными взглядами. Их движение не осталось незамеченным и Корбулоном. Он откашлялся и продолжил командным тоном.
– Эта экспедиция станет намного более сложной операцией, господа. Но это необходимо, если мы хотим войти в Парфию, не беспокоясь о том, что нас ударят кинжалом в спину. Это также будет для нас возможностью. Я уже планировал вывести армию в горы для тренировок и укрепления войск. Теперь это будет не просто упражнение. Им придется столкнуться с настоящим врагом и вынести лишения и дискомфорт настоящей кампании. Пора армии повоевать по-настоящему.

Макрон одобрительно кивнул, как и многие другие. Он почувствовал прилив профессионального волнения от этой перспективы, а затем и чувство вины за то, что ему пришлось отложить свое возвращение к Петронелле. Он сказал ей, что экспедиция Корбулона в

горы будет быстрым делом, и теперь стало ясно, что это уже не так. Осада могла длиться несколько дней, месяцев и даже лет. Беглый осмотр естественной защиты Тапсиса и прочности стен и башен, защищающих единственную возможную линию атаки, показал, что командующий Корбулон и его армия столкнулись с серьезной проблемой. Тем не менее, взятие города всегда обещало добычу и рабов. Если Макрону повезет, его доля добычи зажжет блеск в глазах его жены, и она найдет в своем сердце желание простить его. Но сначала он должен сообщить ей эту новость. Его улыбка несколько померкла, когда он задумал написать необходимое письмо. Это потребовало бы тщательного рассмотрения, а он не умел писать. Если бы только Катон был здесь, чтобы дать ему совет. Он точно знал, что нужно было написать, чтобы успокоить Петронеллу.

– Вот дерьмо!
– воскликнул один из центурионов и указал на город. В сгущающихся сумерках Макрон увидел огненный шар, поднявшийся над стеной и пролетевший курсом на фоне первых звезд, появившихся в ночном небе. Раздался слабый рев пламени, когда он рухнул в сторону поселения и пробил крышу со снопами искр и разбитой черепицей. Мгновение спустя на здания упали новые пылающие свертки, и колеблющееся свечение между группами домов показало, что начался пожар.

Макрон повернулся к полководцу.
– Господин, мне следует взять несколько человек, чтобы потушить пожар?

Корбулон покачал головой.
– Мы уже потеряли достаточно людей сегодня, центурион.

– Но там еще есть припасы и материалы, господин. Они нам понадобятся для укреплений и лагеря.

– Может быть, но это того не стоит.
– Корбулон смотрел, как пламя лизало небо, и затем смиренно добавил: - Пусть горит.

Пока люди в лагере наблюдали за происходящим, на поселение обрушился непрекращающийся шквал зажигательных средств, вызвавший новые пожары, которые неуклонно распространялись по заброшенным зданиям, пока поселение не загорелось из конца в конец, и гигантские языки пламени не осыпали звездное небо, отбрасывая свои лучи на окружающую долину более чем на километр. Жар от пожара прогнал часовых с вала, обращенного к поселению, и даже там, где он стоял рядом с командующим, Макрон вздрогнул от вспыхнувшей волны жара, захлестнувшей лагерь. В его уши ударил шум ревущего пламени, пронзенный грохотом обрушений, когда бревна зданий рушились в самом сердце этого ада. Пространство вокруг поселения наполнилось крысами, собаками и кошками, когда огонь выгнал их из укрытий и заставил бежать в ночь.

Более часа Макрон и остальные мужчины в колонне стояли, завороженные зрелищем. Затем, наконец, он повернулся и направился к линиям палаток, обозначенным для преторианцев, хотя настоящих палаток там не было. Большинству мужчин приходилось лежать на импровизированных постельных принадлежностях из кустов и веток, покрытых запасными сагумами. Те, кто первыми попали в поселение, вернулись с набором кожаных чехлов для повозок и рулонов льняной ткани, из которых можно было сделать укрытия. Но большинство из них будет спать под открытым небом, как они это делали с тех пор, как переправились через реку три дня назад. По крайней мере, сегодня вечером они согреются у огня. Макрон мрачно улыбнулся про себя.

Он нашел центуриона Метелла сидящим на задней части небольшой повозки, которую вытащили из поселения и вручную потащили обратно в лагерь.

– Для чего это?
– спросил Макрон.

– Припасы, господин.
– Метелл приподнял кожаный полог, чтобы увидеть мешки с зерном, набор кувшинов, полосы соленой баранины и кружочки сыра.
– Это то, что мы получили от добычи на марше, и то, что мы нашли в поселении. Я подумал, что будет лучше хранить все это в одном месте и под охраной.

– Отличная идея. Были ли проблемы с попытками солдат утаить еду?