Изменяя правила
Шрифт:
— Ты пятый, — в какой-то момент говорю я. — Не пятый человек, которого пытаю. Как понимаешь, у меня за плечами довольно много… вмешательств. Но ты пятый, кто попадает сюда и молчит. — Я встаю и приближаюсь к нему. Обхожу его, проводя лезвием по его телу. — По моему опыту, человек молчит только по двум причинам: потому что ему нечего сказать или потому что знает, что за то, что он скажет, его всё равно убьют.
Мужчина что-то бормочет. Возможно, ругательство.
Или ответ на загадку, которая лишает меня сна.
За последние несколько месяцев
Я откладываю нож и прикуриваю сигарету.
Изо рта вырывается облачко дыма.
Один человек может ничего не сказать. Но пять? Ты осознаёшь, что начинаешь жить, не прекращая подозревать.
Краем глаза я замечаю как на пороге пристройки, где провожу свои допросы, появляется силуэт Синдзо. Мой гость, видимо, тоже заметил его присутствие, потому что побледнел. Кивком я приглашаю Синдзо присоединиться ко мне. Перед этим он проходит мимо стола, на котором хранятся орудия пыток. В отличие от меня, Синдзо любит содомировать своих жертв. Я наполовину ожидал, что он протянет мне палку, но вместо этого он выбрал молоток.
С радостью принимаю оружие, надеясь, что иной подход к «проблеме» поможет мне получить другие ответы. Я перекладываю молоток из одной руки в другую, приближаясь к нему.
— Что ты ненавидишь больше всего?
Мужчина оступается. Он в замешательстве: то ли от моего вопроса, то ли от движения, с которым Синдзо усаживается позади него. Всё происходит в одно мгновение. Синдзо просовывает руки ему под мышки и обездвиживает, чтобы я мог нанести точный удар по рёбрам.
Прядь волос скользит у меня на глаза.
Я отталкиваю её одной рукой.
— Ненавижу необъяснимые ситуации. Но ещё больше я ненавижу тех, у кого хватает наглости смотреть мне в глаза и пытаться при этом лгать.
Бью его снова. Сильнее.
Мне следует сосредоточиться на нём, но вместо этого я думаю о Глории.
Она тоже мне солгала.
Изнутри пронзает гнев, а тело мужчины передо мной дёргается, сотрясаясь от смеха.
— Ты находишь это забавным?
Он кивает, дурак.
— Думаешь, отказ от ответов на вопросы вызовет у меня раздражение?
На его губах множество порезов и несколько дырок, что остались после удаления мной зубов. Улыбаться, должно быть, чертовски больно, но он всё же делает это. Он растягивает губы. Бросает мне вызов.
— Думаю, ты меня неправильно понял. — Очень спокойно я бросаю сигарету на землю и тушу её. — Я ненавижу тех, кто лжёт, а не тех, кто молчит. Если честно, я люблю тех, кто молчит, и особенно тех, чьи тела достаточно сильны, чтобы противостоять моему насилию. Ты ведь сделаешь так, правда? — Двумя пальцами я поднимаю его подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Я улыбаюсь ему, и вдоль позвоночника пробегает дрожь ожидания. — Ты не заговоришь, что бы я ни спросил. Ты не умрёшь до восхода солнца и не будешь умолять меня остановиться.
Наконец-то
Он может не говорить, но он будет кричать.
И будет кричать всю ночь напролёт.
Глава 4
Глория
Я просыпаюсь чуть позже пяти утра. Я проспала три часа, может быть, четыре, но спать больше не хочется.
Продолжаю думать о Джуне.
О том, о чём он меня попросил.
О том, чего он хочет.
Я не уверена, что эти две вещи совпадают.
Он всегда был сложным человеком, его трудно было понять, но сейчас — если такое возможно — всё стало ещё сложнее.
Я встаю с кровати и подхожу к окну. Дождь на улице прекратился. Темно, непривычно тихо. Джейк купил дом вдали от города, потому что не выносил шума. Я всегда говорила ему, что это безумный выбор, но теперь начинаю его понимать. Легче обращать внимание на детали, когда всё вокруг молчит.
Чувствуешь ветер, своё дыхание…
Опасность.
В коридоре раздаются лёгкие шаги. Они неровные, будто их обладатель скорее покачивается, чем идёт. Я задерживаю дыхание. Жду, когда человек пройдёт мимо входа в мою комнату… Но этого не происходит.
Шаги прекращаются у моего порога.
Мой желудок сжимается, когда понимаю, что это он.
В ночной тишине я ощущаю его дыхание, запах крови, которую несёт на себе. Его пальцы едва касаются двери. Я хмурюсь в замешательстве. Джун не из тех, кто стучит или медлит. Но он не входит. Спустя время, которое кажется бесконечным, он разворачивается и возвращается в свою спальню.
Вскоре я слышу, как хлопает дверь и щёлкает замок.
Грустная улыбка кривит мои губы.
«Он на самом деле меня ненавидит».
Если Джун и испытывал нечто другое, то это чувство умерло в ту ночь, когда он предал свою семью ради меня. Чувство вины пронзает мою грудь. Прежде чем я успеваю подумать о том, что делаю, я подхожу к двери и открываю её. Коридор пуст, но в нём видны следы пребывания Джуна. Здесь витает его запах. Отпечаток его мокрых шагов на полу.
Следы крови на деревянном полотне двери.
Я недоверчиво провожу по ним пальцами. Она свежая.
Настоящая.
Сегодня она принадлежит кому-то другому, но однажды Джун погрузит свои руки в мою кровь. Он отомстит, как жаждет самая тёмная его часть. И я ничего не смогу сделать, чтобы предотвратить это.
***
Платье, что мне доставили для сегодняшнего ужина, великолепно. Широкое. Чёрное. Верхняя часть закрывает шею, шёлковая юбка длинная. В нём нет разрезов, декольте или прозрачности. Оно неброское, но очень женственное.