Изменяя правила
Шрифт:
«Светлые волосы».
Как у Глории.
Я увеличиваю яркость экрана и увеличиваю фотографию. Светловолосая женщина привязана к стулу, её голова втянута в плечи, а светлые волосы падают на лицо.
Это может быть кто угодно, но я знаю, — это она.
Я немедленно пишу Синдзо. Жду, что он ответит, подтвердит, что всё в порядке, но он не отвечает. Его даже нет в сети. Я пытаюсь позвонить ему. Номер не отвечает, словно телефон выключили. Зловещее подозрение давит
Паркую машину у обочины и захожу в холл. Я бегу как сумасшедший по лестнице, по коридорам…
Распахиваю дверь в палату Глории.
«Глории нет».
Джиллиан лежит на полу и спит. Нет. Под действием наркотиков. Холодная дрожь пробегает у меня по позвоночнику, когда понимаю, — она беременна, и я понятия не имею, что ей дали. Я зову врача, но не успеваю ничего ему сказать, потому что звонит мой телефон.
Я сразу же отвечаю, даже не посмотрев, кто это.
— Что ты хочешь?
На другом конце я слышу тяжёлое дыхание. Запыхавшееся.
У меня нет времени ни на запугивание, ни на игры.
Поэтому я сразу перехожу к делу.
— Если ты хотел её убить, ты бы уже это сделал. Если она до сих пор жива, значит, ты чего-то хочешь.
К тяжёлому дыханию присоединяется другой звук. Скрежещущий. Как ногти по классной доске, но глубже. Глухой.
— Восточное крыло.
Говорит мужчина, или что-то очень похожее на мужчину. Меня нелегко напугать, но от этого голоса меня трясёт; не только потому, что он, кажется, исходит из глубин земли, но и потому, что я знаю — Глория в его руках.
Я дёргаю за халат врача, который осматривает Джиллиан, и притягиваю к себе.
— Где находится Восточное крыло?
Его глаза бешено двигаются, прося о помощи.
— В-в восточном крыле ничего нет, оно ещё строится.
— Как мне туда попасть?
Он указывает направление, и я снова бегу. Я получаю ещё одну фотографию на свой телефон. Глория очнулась. Она смотрит прямо на своего похитителя. Её глаза расширены, она выглядит испуганной.
Я прохожу через дверь, закрытую пограничной лентой, и попадаю в длинный тёмный коридор. Повсюду валяются инструменты и всевозможные материалы. Некоторые двери сняты, другие закрыты. Нет чёткого пути, куда следовать, но я каким-то образом знаю, куда мне нужно идти.
Я не сбавляю скорость, пока не вижу подозрительное свечение в одной из комнат, и не слышу тот звук.
Низкий рокот.
Возможно, мольбы.
Или стоны.
Моё тело напрягается. Я подношу руку к лодыжке, вытаскиваю нож, бросаю взгляд на дверной косяк. Глория там, в центре маленького пространства. На ней белая ночная рубашка. Местами порвана, местами испачкана кровью. Желание убить того, кто к ней прикасался, делает меня безрассудным. Я выпрямляю спину и иду вперёд с высоко поднятой головой.
Как только она видит меня, её начинает трясти.
Она
Я знаю, — это ловушка, и ей хочется крикнуть, чтобы я уходил.
Но я всё равно вхожу.
Слышу приглушённый звук, почти вздох. И сразу после этого — колющая боль в ноге. Я откатываюсь по полу, прячась за рядом тюфяков.
И снова слышу это.
Это глубокое дыхание. Затруднённое.
А потом раздаётся придушенный стон Глории.
Он взял её.
ТРИ ГОДА НАЗАД
Синдзо наблюдает за мной со стороны, пока застёгиваю манжеты рубашки. Не думаю, что он когда-либо входил в мою спальню, но он не смотрит по сторонам.
Он наблюдает только за мной.
— Семья выбрала, — осторожно начинаю я. — С сегодняшней ночи я стану новым оябуном Иноуэ. За меня проголосовали все, кроме тебя. — В зеркале перехватываю его взгляд. — Почему ты воздержался, Синдзо?
Когда он не отвечает, я подталкиваю его.
— Ты моя правая рука, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, но в трудную минуту ты не поддержал меня. Считаешь, что я не подхожу на эту роль?
Он не говорит ни слова. Он даже не дышит.
— Ты боишься, что я не принесу чести Иноуэ? Или что я не сделаю вас достаточно богатыми?
— Дело не в этом.
Воодушевлённый его ответом, я поворачиваюсь к нему.
— Тогда в чём?
— Ты соврал.
Его слова давят. Потому что он прав.
Я солгал, когда сказал, что кроме меня, Хитоши и Оябуна в клубе, где они погибли, больше никого не было. Точно так же я солгал, когда сказал, что это я убил Хитоши, а он стрелял в меня. Осознаю, мне не следовало этого делать. Но если бы стало известно, что Глория тоже была там и что именно она убила одного из членов нашей семьи, последствия были бы очень серьёзными.
Я должен был назначить цену за её голову. Искать её.
Убить.
Она заслужила это. Выстрелив в меня, она не просто сбежала. Глория увела с собой и Брайана. Я попытался представить её в сарае, где пытаю свои жертвы. Представить, как стою перед ней, готовый слой за слоем сдирать с неё кожу. Но я не смог.
Никогда не ненавидел ничего другое так, как ненавижу её.
Но я чувствую и что-то ещё.
Поэтому смотрю Синдзо прямо в глаза.
— Ты называешь своего оябуна лжецом?
Он сжимает кулаки.
— Она была там.
Я был осторожен. Я убил тех, кто видел, как мы с Глорией входили в клуб, и избавился от всех её вещей. Я даже вытер пистолет от её отпечатков, но, видимо, что-то упустил.
— Если хочешь меня обвинить, просто сделай это.
Не ожидал, что Синдзо отвернётся от меня, как и не ожидал, что он подойдёт к двери и примет вызов.
— Я буду ждать тебя внизу.