Изменяющий судьбы
Шрифт:
– Позвать ирьенина?
– встряхнула меня Анко за плечо.
Помотал головой и закрыл руками лицо. На самом же деле я концентрировал медчакру для ускорения излечения. Получалось плохо.
– Между прочим, я сам ирьенин!
– похвастал я, справившись с болью, сглотнул горькие слюни непослушным, точно чужим языком. В черепе шумело так, что мне чудилось, будто комнату шатает. Напоминало качели. Хотя было бы даже прикольно, если бы не было так паршиво.
– Лучше воды, - просипел я, обнаружив, что кувшин,
На мое счастье в палату зашла девушка с подносом на котором стояла кружка, это уже потом я заметил, что это моя согруппница. Квакнув "спасибо", я снова засмотрелся на Анко, не глядя отпил из металлической кружки. Тут-то и пригодился пустой кувшин, который стоял на тумбе. А отплевавшись, заметил на подносе еще и коробку-бенто.
– Юмико-ча-ан, - приторно сладко протянул ее имя, удерживая нейтральную морду, - ты в курсе, что мне три дня вообще ничего нельзя есть? Мед карту смотрела? Нет? Поясню: Мне из еды можно только воду. Зачем ты притащила молоко?
Юми начала раньше, но результаты у нее были хуже, чем у меня со всеми склерозами и перерывами в обучении.
– Но я подумала, что ты голодный и...
– В карточку посмотреть религия не позволяет?
– зло рявкнул я, после чего желудок взбрыкнул, исторгнув из себя разбавленное желчью молоко.
– Но я же не знала!
– сделав несчастный вид, всплеснула она руками, а затем поморщилась.
– Хорошая эпитафия - "она не знала". Вот только боюсь - не оригинальная и не единственная. Учиться надо лучше, - хмыкнул я в керамическое нутро и непроизвольно отрыгнул.
Пока я пытался отдышаться, Юми выдрала из рук посуду, а вместо нее швырнула мне на колени алюминиевую утку. Кувшин ирьенинка демонстративно отнесла в санузел палаты и с видом оскорбленной невинности гордо вышла за дверь, не забыв хлопнуть ею.
– С-сука – прошипел сквозь зубы по-русски и откинулся на подушку.
Анко, недоуменно нахмурилась, но промолчала, а меня распирало пожаловаться:
– Я уже сочувствую ее будущим пациентам, - деланно возмутился.
– Надеюсь, они выживут после ее лечения!
Лилововолосая поначалу удивленно похлопала темно-фиолетовыми ресницами, но затем улыбнулась. Чтобы закрепить эффект, я рассказал еще и боянистый анекдот, слегка его переделав:
– Больной ей: Что это у меня ?! А она: Где?...О-о-о Ками-сама! Что это у вас?!
Митараши честно держалась, даже рот руками закрыла, но все-таки рассмеялась. Подождав пока она успокоится, я молитвенно сложил руки:
– Если не трудно, принеси, пожалуйста, мой кувшин, - поднял руку, показав закрепленный на ней катетер с прозрачной трубочкой, - сам не могу.
Он был мне нужен на случай, если выпитое молоко будет проситься наружу слишком уж активно.
Обнимаясь с кувшином, я вздрогнул
– Ирука ... ты... я, - заикаясь от волнения, - расстаться или...
На слове "расстаться" хотелось громко возмутиться, но я пожал плечами. Проводя взглядом пустую посуду до тумбы, Митараши замолкла и отвернулась. Светло-фиолетовые пряди выскользнули из-за уха, скрыв от меня лицо девушки.
– Если не хочешь, - инстинкт собственника корчился, как живая рыба на раскаленной сковородке, но я все же договорил, - навязываться не буду.
– Нет-нет-нет!
– встрепенулась она, вскочив со стула и широко открыв глаза.
– Я хочу!
– Хочешь, чтобы навязывался?
– сохранить серьезное выражение лица было не возможно, мне дали зеленый свет.
– Начнем сначала?
Вместо ответа она подошла вплотную, наклонилась, а затем, вдруг, притянула мое лицо чуть прохладными ладонями и поцеловала в щеку. Она метила в губы, просто я увернулся. Сейчас со мной целоваться - сомнительное удовольствие. Даже мне было противно нюхать собственное зловоние.
Все правильно поняв, Анко перевела взгляд на кувшин.
– Значит "Да"?
– не удержался я от довольной ухмылки.
– Да!
– сияя от радости, пискнула Митараши, но смутившись, повторила уже нормально, - Да, начнем сначала.
Она еще о чем-то хотела поговорить, но пришел Кусуши, загадочно сверкая линзами, и испортил всю малину. Хорошо хоть успели договориться с Анко о встрече. Да еще друг попытался отругать Митараши за еду, которую принесла ирьенинка, но я его осадил и "сдал" согруппницу.
– Завтра же пойду к Рибе-саме и скажу, - поправил очки, - чтобы Юмико отчислили!
– возмутился Кусуши. Мы нуждаемся в людях, но не настолько, чтобы подвергать пациентов опасности!
Уже из коридора Митараши помахала мне на прощание и я помахал ей.
– Ты вообще меня слушаешь?
– Угу, - подтвердил я.
– Как ни прискорбно этого говорить, но я с тобой согласен, - переигрывая, тяжко вздохнул.
– Я хоть и недо-медик, но ничего лишнего бы есть не стал...
– в меня уперся очень выразительный взгляд ирьенина.
– Но обычные пациенты могут, и это для них плохо кончится, - закончил я мысль до того, как надо мной опять начнут стебаться.
– Для тебя, кстати, все тоже плохо кончилось, - не устоял перед соблазном съязвить медик.
– Вон, еле живой валяешься. Кито на тебя всем уже нажаловался.
– Ну, я же не знал, что там бамбук был. Пока я отходил, официант прибирался, мог плеснуть в плошку соуса, который стоял у Анко, или заказ перепутать, - вяло отбрехался я, - знал бы - не ел бы.
– А вот нечего было есть что попало...
– медик замолчал.
– Так, мы отвлеклись. Про Юмико я завтра расскажу главврачу. А ты со мной пойдешь, чтобы подтвердил!