Измерение 23 - долгий путь
Шрифт:
Экипаж боевого цеппелина наконец-то спустился вниз только к утру. Отвыкшие от земли и радостные, от того, что их не взорвались. Капитан цеппелины чуть не заплакал от радости. Машина была в критическом состоянии.
Примерно тогда же коты нещадно грабили опустевшие собачьи казармы. Собачья валюта была для них бумажками, но некоторые оставленные даже простые вещи дарили маленькую толику радости того, что ты ухватил его у врага. Часы, карты, сигареты, несколько спрятанных самокруток и бутылок, все это небольшое богатство, что забыли в спешке теперь шло по кругу.
Ещё
Потихоньку коты собирали тела в две кучи. Псы и коты. А какая разница?
Никакая
На второй день коты осваивали крепость, вели пересчёт войск. Командование уже выслало уже ящик медалей. Треть из них забрал экипаж борта Кацлера. Ещё треть ушла на тех, кто большую часть боя провел вообще за пределами пустыни. Хотя стоит отметить, что Кацлер не получил желанного повышения. Напротив, он был отсчитан за то, что проделал в Али-Калинаде дыру, а не смог взять крепость целой. Читая это письмо его лоб морщился в пустой ярости, пока с другого конца стола на него с улыбкой смотрел Бахарев.
А на третий…
Льва лежал в палате. Доктор наложил ему швы ещё до того, как крепость окончательно пала, как и остальным его сослуживцам. Больше всего он возился над Федей, даже не смотря на то, что у Тагира было больше ран. Оно и ясно, таракан и без башки проживёт ещё неделю. Хотя Лев не терял надежды, что Тагир все таки помрёт от ран прям тут.
Федя пришёл в сознание лишь утром этого дня, смутно понимая происходящее. Доктор сказал, что раны были не фатальные и если все заживёт по плану через пару месяцев они его выпишут.
Гаврила, Гриша, и Юля уже могли медленно ходить, хотя у них на троих было сломано костей 16. Что же, им это не мешало быть радостными, а Гавриле даже прыгнуть на Федю в приступе радости когда тот проснулся.
Вчера к ним в палату перевели Пашу. Лев посмотрел на него украдкой и ничего кроме страха и безразличия не увидел.
Примерно тогда же, Саша долго извинялся перед братом, стараясь всячески тому угодить, подавать и максимально делать за него все, что угодно. Гриша на него вообще не злился, наоборот, лишь хвалил, что тот привел врачей и это спасло Федю и Тагира. Впоследствии Саша будет часто говорить, что они у него в долгу за это.
И снова трусость и самолюбие рядом…
"Да…"
Лев не спал обе ночи. Каждый раз пытаясь закрыть глаза, перед ним в темноте появлялись глаза и образы, силуэты и звуки. Он слышал этот голос…
И будет слышать его дальше
К сожалению или счастью
Ему было страшно, во истину страшно, как никогда от всего этого. Он хотел от него, чтобы тот пояснял уроки, но Лев был упертее барана на мосту. И пускай он решил чуть изменить свое поведение, внутри ничего не поменялось для него.
Кстати обе ночи он слышал снизу крики и стоны, будто ныла сама крепость, а не ее новые обитатели. Хотя зданиям тоже досталось. За эти два дня умерла треть нынешних потерь котов,
В час дня все живое в десятке километров в этот день остановилось. Тагир, Федя и Лев сидели в инвалидных колясках около окна. Спина ныла. За ними неровным полукругом стояли остальные. Коты смотрели отовсюду, со стен крепости и ее башен, выглядывали из окон, а часть вышла из неё, чтобы увидеть это. Жизнь остановилась, чтобы отдать честь смерти.
Сначала из центра крепости вылетела черная ракетница. Потом дальше ещё один, уже под крепостью, третий ещё ближе к телам. Пока эта полоса шла к ним, Слава достал сигарету и зажёг её. Глаза Гаврилы уже понимая, что сейчас грядет в испуге округлились. Тагир закусил губу, Льву показалось, что он либо этому психу реально грустно, либо он очень нервничает. Остальные молчали, боясь двинуться и нарушить тишину.
Вот и последний выстрел из ракетницы. Раздался артиллерийский выстрел. Рядом с телами нарочно поставили бочки с горючим, а около них уже испорченную деревянную мебель псов. Снаряд попал чуть выше цели, нарушив идеальность картины, однако бочки сработали и тела загорелись. Сначала медленно, но потом туча дыма начала становиться пугающе огромной. Пламя сжирало первую кучу тел и передавалось на вторую. Слава перестал следить за сигаретой и ее пепел падал на голову Тагиру, который завороженно пялился на кострище. Лев чуял табак и будь они в другом месте и времени, он был дал подзатыльник своему…
Другу
"Нету у меня таких… И не должно быть"
Вы сближаетесь в такой момент…
Тут он ничего не смог сказать. Человечность иногда хорошие свои стороны ставит против него. Но он хотел досмотреть этот пожар.
А тела все горели дальше. Едкий и до болт знакомый запах кошатины, старый друг, который будет теперь с ними всегда, уже приближался к ним.
Гаврила не выдержал, закрыл лицо руками.
— Святой Саид, это… Так не должно быть. Я не могу больше — сказал он, открывая лицо, чтобы уйти прочь на костылях. Чуть позже он заплакал… — Не может…
Потом молча ушел Паша, посчитавший, что увидел достаточно. За ним один за другим ушли и остальные, когда уже первая куча тела сгорела. Остались лишь Тагира, Лев и Волайтис.
— Тоже хотите досмотреть на это? — нарушая тишину с улыбкой спросил Тагир. — Эх… А ведь там где то и Андрей.
— Да… — согласился Слава положив руки на спинку коляски Льва. — Кто же мог подумать, что все так обернётся…
— А могло как-то иначе Слав? Я все уже сказал тогда… Для нас в этой войне нету смысла. Если ты это не можешь понять, то ты тупейший индюк на свете. — ответил Лев потирая глаза от усталости.
— Так ты серьёзно веришь в то, что тогда сказал? — переспросил Слава, наклоняясь ко Льву. — Ты правда думаешь, что все так плохо и мир так ужасен?
— Нет… Он даже хуже, чем ты можешь себе представить. С его зарождения и поныне он ужасен и мрачен, в нем нету место слабости и манерам… — Лев посмотрел Славе в глаза. Они были тоже уставшие, Слава кажется даже постарел немного с тех пор как был их последний разговор по душам в пещере. И хотя Лев не хотел с ними сближаться, промолчать он не мог.