Измерение 23 - долгий путь
Шрифт:
Что касается начальства, то сомневаться в нем ему не приходилось. Он верил и словам и капитанов разного ранга и словам полковника. Этакий мешок с чужими мыслями, где он их сортировал. Однако не перечил он полковнику не из за того, что считал его умным, из-за страха. У Хирца была фамилия, у Бахарева опыт, а он был лишь мальчиком на побегушках, главой маленького отряда, что три недели назад был почти полностью уничтожен в пустыни и сейчас их место должны были занять эти упавшие с неба гости. Его недовольство можно было понять, Гилберт в лучшем случае просто провалится, а он..?
— Господин капитан, я по поводу сегодняшнего допроса. — сказал Майк поднимая палец, будто он профессор из
— Интересные ребята однако же должен тебе признаться Майк. — перебивая его сказал он. — Продуманная история и у всех без особых отличий. Похоже на странную правду.
— Да, но знаете мне не нравится идея все равно…
— Мне тоже Майки. Но выбора у нас нету… Спорить с полковником смысла нету, он слишком упёрт. Придётся тебе взять над ними контроль. Я понимаю какого тебе терять людей впервые. Тяжело, но поверь мне, что обычные новички, что эти — разницы тебе не будет. — Он положил свою лапину ему на плечо. Выглядело будто бы дядя хлопает племянника по спине.
— Все равно, мне не нравится это идея. — сказал лейтенант. — Я согласен.
— Хорошо.
Хотя от его мнения ничего не зависело, Гилберт не мог сказать это ему. Даже от него мало что зависело. Он не исключал вероятности, что Майк Питерс — хороший бухгалтер, что слетел с жизни и вернулся в нее, умрёт в тот же день, как они выйдут. По этому он пошел по коридору и в полголоса пел какую чушь, что услышал по радио за обедом.
Весь день в своей камере Тагир смотрел на Андрея, как коршун смотрит на кролика, но молчал, переодически демонстративно переводя глаза на Полину, когда та просила внимания и игнорируя Пашу и Матвея. На допросе он показался Питерсу апатичным и одновременно взволнованным. Никто не должен знать его слабость, это ящик Пандоры. А те кто нарушает его правило не имели права больше набирать воздух грудью. Но все таки нельзя гневу позволить себя съесть. Он не зверь и не человек.
Три дня до нового года
38.12.7400
Саша и Гриша ждали своей очереди допроса и если второй был полностью спокоен, то Саша был обеспокоен больше чем обычно.
Нет, он не параноил как Волайтис в лисьей тюрьме,(он считал себя достаточно умным и смелым, чтобы не поддаваться панике) но ему хотелось понять, что ждёт ему преподнесет завтрашний день. С одной стороны он гадал, лишь гадал по кофейной гуще, как говорит народ. С другой ему казалось, что это не так сложно предугадать их дальнейшую судьбу. Он почти был уверен, что их выпустят, на его допросе этот белый воротник Питерс, уже потерял интерес выпрашивать детали. Всё более или менее сходилось в их рассказах. Хотя никто не исключал фактор случайности, который мешал превратить жизнь в сплошное уравнения жизни. Математика наука точная, даже не смотря на то, что икс может быть любым число по обе стороны 0 и у числа Пи (вроде оно называется у них так же) не удалось найти конец. Может и к лучшему, что жизнь не математика…?
Тагир что-то закричал в соседней камере. Гриша даже не открыл глаза, смысла не было на подобное реагировать. Саша же лишь снова нахмурился, как делал всякий раз когда его выводили из потока мыслей. Затем он сел на край своей кровати, положил локти на колени и начал разглядывать резиновые калоши, что выдали всем после допроса.
— Что тебя гложет? — с любопытством спросил Гриша, все так же не открывая глаза.
— Ничего нового, все так же. — ответил Саша.
— Опять о будущем мысли? Расслабься, нас выпустят.
— Да я знаю. Думаю, что дальше то? — он вытянул правую руку (лапу) будто думал, что ему туда
— Дальше новый год Саш. Праздник, забудь о заботах. Обычно на пару дней или даже неделю объявляют перемирие, по этому волноваться не стоит.
— Это по твоему решает все проблемы? — серьёзно спросил Саша.
— Одну и важную решает. — все так же спокойно сказал Гриша.
— Да и какую же? Думаешь руководство после праздника настолько пропъяняет, что наступит общий мир? — возмутился он.
— Нет. Нам дадут ручку или карандаш и сможем написать нашей маме, что два ее единственных сына не сгнили больше месяца назад, так и не добравшись до настоящей войны — последнее словосочетания он одарил ударением.
Точно… Саша про это слишком забыл. Забыл, что у них есть семья и что уже вероятно их где то похоронили. Они же не смогли бы их кремировать, тел не нашли. Или им дали пепла из той кучки мёртвых, что сожгли лисы и сейчас где то стоит ваза с его именем забитая чужим прахом? И уже как месяц безутешный глава продуктового магазина, коим и был их отец, его тощая супруга и с пол дюжин сестёр, что ещё не отжили и свой первый век, плакали над ними. Как же это странно и страшно.
— Да… Ты прав. Снова. Это сейчас, в ближайшую неделю главное. — сказал он голосом ученика, которого поправил учитель.
В соседних камерах голоса слились в единую какафонию. В одной Гаврила рассказывал какую-то очередную крайне примитивную, по скромным прикидкам Саши, вещь, а в другой царила очередная сказка Тагира, которую вряд ли уже кто то слушал.
Тагир снова проснулся глубоко ночью. Привычка эта была относительно новая. Началась она когда они попали в пустыню. Тогда он ей не предал значения. После их приключений и не такое могло быть. В камере могло случиться тоже. Но сейчас? Почему? Совесть…? Нет, не она.
Уже вечером, после того как Тагир ответил на дурацкие вопросы этой бюрократической мыши, что какого-то Даролока носила погоны и имела смелость ещё обращаться с ним грубо, их выпустили из камер. Святой Саид, ведь ещё одна ночь в одной камере с ними могла обернуться чьим то убийством. Ну вернее он знал чьим. Хотя возможно потеряв тогда обладание, на этом дело не кончилось… Нет. Это бред. Такого не могло попросту быть.
Надо отдать должное этому Питерсу, ведь перевёл он их не в обычную казарму, куда поселили следующий состав, что должен был заменить их, а в новенький блок, где никто не ночевал, ведь его ещё не совсем достроили. Ребятам перепала большая свободная площадь и им повезло. Ведь через неделю после нового года новый состав сюда вселится. Кровати не королевские… А должны быть. Но пока и так сойдёт. После пустыни даже нормальный туалет казался кому-то счастьем. Но конечно, не ему. Туалет и многие другие вещи просто должны быть у него, да? Никто же не удивлялся тут чистой ложке? Вот для него тоже самое.
Что же касается кошмара, то все просто. Никаких странных образов, все просто. Его подняли на смех и называли слабым просто несчётное количество ртов. На него смотрело вдвое больше глаз, а руки многих указывали когтистым пальцем в его сторону, после чего раздался смех сопоставимый по громкости с взрывом бомбы. Бред, кто, его, аристократа смог бы поднять на смех. За что? Все же видели какой он из себя галантный и опрятный. Само величие в сортирных условиях. И пусть он подчиняется этим ничтожным офицерам, ведь они подчиняются королю и эта единственная причина их слушать, ведь он все равно наверху. Почему они могли смеяться… Он им сказал. Этот хлюпик. Мелкий, маленький, ничтожный по крови гад, что когда осмелился дать ему вызов… Это не может долго продолжаться.