Изместьева Ж.А. Великое прозрение. Послания Ангелов - Хранителей. Книга 1

Рисаль Хосе

Мальчик снова проделал все сначала, но результат был таким же плачевным.

— Ты не знаешь своего дела! — сказал Альбино, взобравшись на помост и выхватив сеть из рук мальчика. — Вот сейчас увидите! Анденг, приготовь кастрюлю!

Но Альбино, видно, тоже ничего не смыслил в этом деле, сачок вынырнул пустым. Все стали над ним потешаться.

— Не шумите так, а то рыба услышит и испугается. Наверное, сеть у нас рваная.

Но оказалось, что все ячейки сети целы.

— Дайте-ка мне, — сказал Леон, жених Идай.

Он удостоверился

в том, что изгородь в порядке, осмотрел сеть и, убедившись, что она цела, спросил:

— А вы уверены, что никто здесь не был в течение этих пяти дней?

— Конечно, уверены, последний раз ловили в канун дня всех святых.

— Тогда — или это озеро заколдованное, или я что-нибудь да вытащу.

Леон опустил шест в воду, и на лице его изобразилось изумление. Молча посмотрел он в сторону соседней горы и, двигая шестом в воде, тихо пробормотал, не вынимая сачка:

— Кайман!

— Кайман! — повторили все; слово это передавалось из уст в уста, вызывая испуг и удивление.

— Что ты сказал? — спрашивали юношу.

— Я говорю, что сюда попал кайман, — убежденно сказал Леон и опустил в воду рукоять шеста. — Разве вы не слышите? Это шуршит не песок, а твердая чешуя на спине каймана. Видите, как дрожат колья? Он на них напирает, хоть и притаился на дне. Постойте… да, он крупный, не меньше пяди в поперечнике.

— Что же нам делать? — прозвучали голоса.

— Поймать его, — ответил кто-то.

— Господи Иисусе, но кто же его поймает?

Никто не изъявил желания спуститься в воду. Садок был глубокий.

— Надо привязать его к нашей лодке и притащить домой как трофей! — предложила Синанг. — Какая наглость, съесть рыбу, предназначенную нам на завтрак!

— Я никогда не видела живого каймана, — прошептала Мария-Клара.

Рулевой встал, взял в руку длинную веревку и легко вскочил на помост. Леон посторонился, давая ему место.

Никто, кроме Марии-Клары, не замечал его раньше, но теперь все восхитились его стройной фигурой. Ко всеобщему изумлению, он нырнул в воду, невзирая на предостерегающие крики.

— Возьмите нож, — крикнул Крисостомо, протягивая широкий толедский кинжал, но рулевой уже не слышал; сверкнув тысячей брызг, вода таинственно сомкнулась над ним.

— Иисус, Мария и Иосиф! — вскричали женщины. — Ох, ждать беды! Иисус, Мария и Иосиф!

— Не беспокойтесь, сеньоры, — сказал старый лодочник, — если есть хоть один человек, способный на такое, — это он.

— Как его имя? — спросили женщины.

— Мы называем его «Рулевой»; он — самый искусный из всех рулевых, только работу свою не любит.

Вода забурлила, закипела, изгородь затряслась, — казалось, на дне разыгрывается сражение. Все молчали затаив дыхание. Ибарра судорожно сжимал рукоять острого ножа.

И вот битва закончилась. На поверхности появилась голова юноши, послышались радостные крики. Глаза женщин наполнились слезами.

Держа в руке конец веревки, Рулевой вскарабкался на помост.

Веревка натянулась, а вскоре показалось и чудовище; двойная петля охватывала его шею и передние лапы. Леон не ошибся. Это был крупный кайман, пятнистый, с ворсом на спине, а ворс для каймана, что седины для человека. Ревя, как бык, сотрясая бамбуковые стенки садка мощными ударами хвоста, он старался разметать колья и разевал страшную черную пасть с острыми зубами. Рулевой один вытаскивал добычу, никому даже не пришло в голову помочь ему.

Вытащив каймана из воды и повалив на помост, юноша придавил животное ногой и своими сильными руками сомкнул огромные челюсти, пытаясь обвязать его морду веревкой. Но вдруг, сделав последнее усилие, кайман изогнул тело, ударил по мосткам могучим хвостом и, вырвавшись, ринулся в озеро за пределы садка, увлекая за собой ловца. Гибель Рулевого была неминуема. Раздались крики ужаса. Однако тут же с быстротой молнии другое тело упало в воду; находившиеся в лодке едва успели разглядеть, что это был Ибарра. Мария-Клара не потеряла сознания лишь потому, что филиппинки еще не научились падать в обморок.

Все видели, как вздымались волны, окрашенные кровью. Мальчик-рыбак бросился в озеро, держа в руках боло, за ним последовал его отец, но не успели они погрузиться в воду, как на поверхности появились Крисостомо и Рулевой, тащившие за собой труп чудовища. Белое брюхо каймана было распорото во всю длину, а из горла торчала рукоятка ножа.

Невозможно описать всеобщее ликование: дюжина рук протянулась к молодым людям. Старые женщины были вне себя от радости, они смеялись, бормотали молитвы. Анденг забыла, что ее синиганг уже трижды закипал: бульон перелился через край и погасил огонь. Одна только Мария-Клара не могла выговорить ни слова.

Ибарра был цел и невредим, а у Рулевого краснела лишь легкая царапина на руке.

— Я обязан вам жизнью, — сказал он Ибарре, который закутывался в шерстяные покрывала. В голосе Рулевого сквозил оттенок грусти.

— Вы слишком отчаянный, — ответил Ибарра. — Больше не искушайте судьбы.

— Если бы ты не вернулся… — прошептала Мария-Клара, все еще дрожа.

— Если бы я не вернулся, а ты последовала за мной, — ответил Ибарра, завершая ее мысль, — то на дне озера я оказался бы в своей семье!

Он не забыл, что там покоятся останки его отца.

Старые женщины уже не желали отправляться к другому садку; они предлагали вернуться, говоря, что день начался плохо и как бы не случилось еще какое-нибудь несчастье.

— А все потому, что мы не пошли к мессе! — вздохнула одна из них.

— Но какое с нами произошло несчастье, сеньоры? — спросил Ибарра. — Ведь единственный, кому не повезло это кайман!

— Сие доказывает, — подвел итог бывший семинарист, — что за всю свою греховную жизнь несчастный гад не посетил ни одной мессы. Я никогда не видел его среди множества других кайманов, которые ходят в церковь.