Изнанка экрана
Шрифт:
Когда шаги его стихли, Ленька пошевелил плечами, разминая их, взял сигаретку, прикурил не торопясь.
Милиционер по-прежнему спокойно торчал у входа в общагу.
Ленька глубоко затянулся — раз, два... И согнулся в натужном кашле — его тошнило.
Эдик Трекало — этакий механизированный гонец — пролетел на велосипеде по школьному проулку и остановился у забора, спустившись с седла и расставив ноги.
За забором играли в волейбол.
Он
— Ленчик!
Ленька был на подаче, потом тянул в падении трудный мяч, потом, в восторге подпрыгнув, хлопнул в ладоши, реагируя на удар товарища по команде. И снова получил мяч для подачи.
— Ты чо — оглох?! — крикнул Эдик.
Ленька повернулся к нему, кивнул «сейчас, мол», сделал подачу и, сказав кому-то, стоявшему у черты площадки, «стань за меня», подбежал к Эдику.
— Мы же на пиво играем!
— Костя зовет!
— Осталась одна партия!
— Ты плохо слышишь? Костя тебя — фрея — зовет! — угрожающе повторил Эдик.
Костя загадочно улыбнулся, глядя на Леньку, застывшего перед ним внезапно вызванным к доске первоклашкой, и бросил внутрь, в темноту сарая:
— Бадай!
Из двери сарая появился парень в хромовых прохорях с объемистым газетным свертком, перетянутым крест-накрест бечевкой.
— Свое отдаю! — многозначительно подмигнул он и протянул сверток Косте. Тот передал его Леньке.
— Это твоего кореша костюмчик! — И походя добавил: — Обрадуй его. Верни.
Ленька догнал Коновалова.
— А как же... закон?
— Ты же теперь — вор.
Это звание имело для парнишки двойной смысл: делало его защищенным от любых превратностей дворового быта, но оно же погружало его в какой-то еще до конца не понятый, но пугающий мир.
Но Костю мало занимали Ленькины тревожные размышления, которые ясно читались на лице; он остановился возле худого, как скелет, то ли старика, то ли парня, уныло гревшегося на солнышке возле кирпичной бурой стены казармы.
— Здорово, Сенька! — ободряюще поприветствовал его Коновалов.
— Здорово, — безразлично ответил старик-парень.
— Кто Зимний брал? — ни к селу ни к городу спросил вдруг Костя.
Сенька повернул к Коновалову тусклые глаза и заученно, без выражения ответил:
— Сенька, питерский рабочий!
Костя полез в карман, вытащил пригоршню мятых купюр и, сунув их Сеньке, прошел мимо, увлекая за собой Леньку.
— Он кто? — спросил парнишка.
— Доходяга. Сидел на строгом. И дошел. Посидит полчаса на солнышке и ложится. Сил нет. А был — заводной. Трекало.
— Как же он живет? — обернулся на ходу Ленька.
— Воры кормят. Дают кто сколько.
Сенька, как сломанная кукла, сидел, привалившись
— Носи на здоровье. — Ленька держал в вытянутой руке перед другом сверток с костюмом.
Харламов приставил старенький велосипед ЗИФ к облупившейся штукатурке стены и недоверчиво переводил взгляд со свертка на Леньку:
— Откуда взял?
— Тайна.
— Что-то у тебя одни тайны.
— Не хочешь брать? — пригрозил Ленька.
Витек взял сверток, стянул бечевку.
— Про эту тайну я догадываюсь. За тобой этот блатной, Трекало к школе приезжал...
— Дальше что? — вызывающе спросил Ленька.
Витька помялся.
— А что я теперь матери скажу?
— Придумаем.
— Врешь ты мне все! Врешь! Паралик тебя забери! Врешь! — в слезах кричала тетя Поля — мать Витьки Харламова, потрясая костюмными пиджаком и брюками.
Витька и Ленька сидели за столом у помятого старенького самовара, уткнувшись глазами в граненые стаканы с жидким чаем.
— Ну за что мне горе такое! — Она опустилась на стул и размазывала слезы на щеках тыльными сторонами ладоней, не выпуская при этом вещей из рук. — То раздели его! То подбросили! Да что я, дура, что ли? Так и поверила! — И она, поднявшись, с новой силой принялась допрашивать: — Говори, где костюм взял?
Тетя Поля влепила Витьке увесистую пощечину.
— Я по две смены вкалываю, чтобы выучить его, а он... — Мать не нашла слов от гнева и приступила к Леньке: — Ты друг! Скажи, что с ним было?
Ленька исподлобья зыркал на всклокоченного Витьку.
— И ты молчишь! Я твоей матери скажу, чтобы не пускала тебя к нам. Зачем тебе такой друг — картежник! — Она указала рукой на сына.
Парни удивленно подняли глаза на тетю Полю.
— Я знаю! Знаю! Ты проиграл костюм. А потом отыгрался? Так? Твой отец из-за этих карт сгинул! И ты хочешь?! — наступала она.
— Не играет он в карты, тетя Поля, — вступился за друга Ленька. — Костюм правда подбросили!
Тетя Поля замерла, потом всхлипнула и, махнув рукой, вышла из комнаты.
— Ой, лиха с вами не оберешься!
Ленька включил вилку подсвета за портретом Берия, сел на стул под стендом «Литгазеты», вытащил из-за ремня книгу и, положив ногу на ногу, углубился в чтение.
Мимо просквозила стайка ребят и девушек. Следующие — остановились у книгочея.
— Леньк, ты здесь надолго?
— До шести, я дежурный. — Он развел руками и показал пальцем через плечо на стенд.
— А если раньше?
— Попробую. Но Звонилкин велел до шести.
— Ну, мы — в волейбол. На пиво!