Изнанка экрана
Шрифт:
Певзнер молчал.
— Я спросил: где Севка? Ты плохо слышишь?
Певзнер уткнулся взглядом в раструб мегафона.
— Что ты молчишь, как уркан на допросе? — наседал Давыдович.
— Он... У врачей... звонил.
— Молочные зубки зашатались? Или молодежный триппер прорезался?
— Его диагноза я не знаю.
— Зато я знаю. Он решил, что ему все позволено! Но сегодня для него — не то время! Мы здесь дышим смрадом этих стен, а он гуляет! Я ему разъясню, что незаменимых нет! Певзнер! Ты, кажется, претендуешь
Певзнер недолго колебался.
— По местам! — неистово прокричал он. — Генеральная репетиция! Машины, пошли!
Ефим Давыдович с удовлетворением наблюдал движение в кадре.
На фоне тюремной стены затылок героини Эллы. Внезапно она поворачивается, смотрит прямо в камеру и почти кричит:
— Пустите, пустите меня к нему! Он должен знать, что о нем кто-то думает! — Она проглотила слезы и уже шепотом произнесла: — Что кто-то помнит! Помнит!
В белом халате, накинутом на плечи поверх флотской суконки, Сева разговаривал с Васей Завирюхой у окна в коридоре больницы.
— Меня смотрел академик. Сказал, что будет думать, что со мной делать, — доложил Завирюха грустно.
— Даст бог, тебе повезет...
— Я не знаю, что мне даст бог, но тебе — уже спасибо. Без тебя я бы года три ждал сюда места.
— Просто случай... Улучил момент, когда секретарша повисла на телефоне, и рванул прямо в кабинет к академику. Ну а он тоже когда-то служил на флоте, — пояснил Сева причину успеха своей «акции».
— И никакого звонка или письма от твоего народного артиста не было? — недоверчиво уточнил Вася.
— Я к нему не обращался.
— Почему?
— Надоело ходить на коротком поводке! Хочется самому хоть что-то сделать!
Давыдович, восседая в брезентовом кресле, привычно спрашивал оператора:
— Проекция на рисунок стены есть?
— Есть, — успокаивал Вадим.
— Еще дубль для гарантии.
— Тогда перезарядка.
Сева появился перед креслом шефа.
Тот смерил его насмешливым взглядом.
— Осчастливил нас! Явился, наконец, на работу!
— У меня была серьезная причина.
— Слышите, — Давыдович встал с кресла и говорил, чтобы слышала вся группа, — у него — серьезная причина, чтобы не являться на съемку! Да я из-за съемки опоздал на собственную свадьбу! Если есть дела важнее съемки — лучше не работать в кино!
Сева протянул шефу лист бумаги.
— Что это?
— Заявление.
— Решил общаться со мной при помощи бумажек?
— Могу сказать и устно. — Сева старался говорить спокойно..
— Сделай одолжение...
— Ухожу.
— Бросаешь картину?
— Почему бросаю... сегодня — последний съемочный день.
— А если досъемки?
— У вас есть Певзнер.
— Да, пригрел
— Мне нужно готовиться.
— Поступаешь в институт?
— Да.
— В какой?
— Мой секрет.
— На режиссуру?
Сева кивнул.
— И не просишь меня помочь?
Сева молчал.
Съемочная группа от осветителя до главного оператора ждала его ответа.
— Салагу, — шеф издевательски произнес это словечко морского жаргона, — гордыня заела?
— Попробую сам.
— Ты не поступишь, — Давыдович сощурил глаза, — без моей помощи.
— Ну тогда мне в режиссуре и делать нечего.
— Режиссером может быть каждый, кто не доказал обратного! — Шеф открыл паркеровскую ручку, подписал заявление и протянул листок Севе. — Провалишься, придешь проситься ко мне — не возьму!
За мутным окном тамбура волочились без листвы унылые рощи Подмосковья. На подъеме вагон тряхнуло, и кто-то больно саданул Севу. Он обернулся и увидал спину соседа по тамбуру, а через его плечо — угол газеты с портретом Ефима Давыдовича в траурной рамке. Стучали колеса на стыках...
Другая актриса, никак не похожая на Эллу, кричит в камеру уже снятые прежде реплики:
— Пустите меня к нему! Он должен знать, что о нем кто-то думает! Что кто-то помнит, помнит!
— А почему героиня другая? — шепотом спросил Сева у Зиновия на той же самой съемочной площадке, где происходил последний разговор с Давыдовичем.
— У них теперь все другое! — развел ладони Певзнер, обвешанный мегафонами.
У камеры, рядом с оператором Вадимом, сидели в одинаковых креслах рядышком новые режиссеры.
— Твое мнение? — Низкорослый брюнет — режиссер энергического склада — обратился к своему раздумчивому коллеге с бородкой.
— Думаю, еще дубль...
— Еще дубль, — скомандовал энергический, — мотор!
Появилась хлопушка «Цена человека».
—Стоп! — Энергический заметил Севу. — А почему посторонние на площадке?
Сева, сжав челюсти, развернулся и зашагал мимо внушительной шеренги осветительных приборов, а вдогонку ему неслась песня «Здравствуй, столица, здравствуй, Москва...».
Фильмы Леонида Марягина
Автор сценария — И. Ракша.
Оператор — П. Терпсихоров.
Художник — Т. Антонова.
Композитор — Б. Троцук.
В ролях: А. Бениаминов, Н. Погодин.
«Мосфильм», 1964 г.
Автор сценария — А. Рекемчук.
Оператор — В. Шейнин.
Художник — Б. Чеботарев.
Композитор — Л. Афанасьев.
В ролях: Г. Польских, С. Любшин.
«Мосфильм», 1965 г.