Изнанка Истины
Шрифт:
Стоило нам выбраться на широкую наезженную дорогу, как ощущение себя одинокими муравьишками, что первыми проснулись весной в вековом сосновом лесу, пропало без следа…
Жизнь на тракте кипела ключом, ни на миг не успокаиваясь. В обе стороны торопились пешие и мчались верховые, двигались подводы и возы всех мастей и размеров, поодиночке и целыми караванами… А городок перед пограничной имперской заставой и в самом деле напоминал растревоженный муравейник, разросшийся до необъятных размеров.
С
— Так ведь торговый же сезон… — усталый трактирщик со вздохом развёл руками, давая понять, что свободных комнат нет.
— В начале весны?! — не поверил Торгрин.
— Да круглый же год, милсдарь гном! — Трактирщик посмотрел на него, словно на юродивого. — Единый же перевал остался на весь Полночный Закат! Весь купеческий люд… и нелюд только сюда и тянется… Где ж им ещё с вашими-то торговаться?
— А другие гостиницы… — Тира обвела глазами просторный двор.
Ржали лошади у забитой коновязи, протяжно мычали упряжные быки, суетились, сновали туда-сюда, болтали и переругивались люди…
В помещении, судя по гомону и ору из-за дверей за спиной корчмаря, народу было никак не меньше.
— Даже и не суйтесь! — с потаённой гордостью в голосе заверил хозяин. — На несколько лун вперёд комнаты расписаны… Загодя, сталбыть, места заказывают. Всё — и ночлег, и конюшни, и сараи для товару…
— Ashratt!…
Шаэриэнн тоскливо взглянула через плечо, и я увидел, как тает в её глазах надежда на мягкую постель и горячую воду для мытья.
— Опять на тракт? — в сердцах бросила она.
— Ну… — замялся хозяин. — Отчего ж так сразу и на тракт… Может, и ещё чтой-то придумается…
— Говори! — велел я, вкладывая в его ладонь серебряную монету.
— Да тут многие комнаты сдают, с этого и живут… — оживившись, зачастил трактирщик. — Вам, любезные, к старой Заречихе надо — изба у неё большая, добротная, да и сейчас вроде никто не живёт… И вам места хватит, и лошадок поставить будет где…
Обернувшись к приоткрытой двери, он споро кликнул вихрастого мальчишку, снующего меж столами с пивными кружками, и, едва заметно дёрнув глазом, наказал проводить нас к Заречихиной хате. Я мгновенно насторожился, ожидая подвох — однако всё дело, должно быть, оказалось в том, что бабка, которую он нам рекомендовал, приходилась ему какой-либо роднёй или попросту платила откат за постояльцев.
Сама Заречиха оказалась строгой, но вполне вменяемой хозяйкой. Запрошенная ею цена звучала справедливо, две выделенные нам комнаты были тёплыми и просторными.
Обстоятельно попробовав монеты на зуб, она довольно кивнула и поспешила на свою половину избы. Впрочем, почти сразу же хозяйка вернулась, таща крытый чугунок, поверх которого лежала замотанная в тряпицу коврига хлеба, пара луковиц и с десяток яиц.
—
— Спасибо, — не моргнув глазом, поблагодарила Шаэ, принимая продукты.
— Сковорода там, — Заречиха кивнула на огромную печь с лежанкой, занимающую весь противоположный угол. — Прочая утварь в сенцах. Разберётесь, — повторила она. — А лошадок своих в сарае привяжите… Чем кормить-поить, там есть.
— Спасибо, — склонил голову я.
Старушка, пошамкав губами, двинулась к себе. Но с порога обернулась:
— Только чтой-то не похожи вы на торгашей, — обронила она. — И товару никакого с собою нет…
— Так мы не торговать, бабушка… — Тира невинно хлопнула ресницами. — Так, по делам едем…
Заречиха окинула всех нас цепким взглядом, слегка задержав его на насупившемся Торгрине.
— А коль не торговать, значит, в гору, — заключила она. — Тогда вы вот что, послушайте… На лошадях туда нельзя. Завтра утречком до Врат через Заставу двинется караван, пойдёте с ними. Они у базара останутся, а вам дальше, внутрь… Если, конечно, гномы пустят. А лошадок своих покуда можете оставить здесь — я покормлю и пригляжу… Там хватитесь, у Врат — да негде будет…
Мы переглянулись.
Торгрин мрачно кивнул:
— Это так. В горе кони не ходоки… Там только одни скагарры и справляются.
— Хорошо. Спасибо, матушка… — я достал из кошелька ещё несколько золотых.
Старушка с достоинством приняла их, спрятав в карман поношенного фартука, кивнула и ушла.
Когда мы поужинали щами и яичницей на сале, нашедшемся среди наших припасов, Шаэ и Тира затеяли стирку грязной одежды — за время наших вынужденных ночёвок в лесу её собралось немало. Антонио принялся помогать, с помощью магии подогревая воду в кадушке и заставляя быстрее сохнуть вещи, которые уже были постираны. Понаблюдав за ними немного, Торгрин, крякнув, вытащил из-за пояса свой топор и отправился на двор колоть дрова. Я собрался было натаскать из колодца воды для стирки и умывания, однако инициативу перехватил А'Кариэлл — вместе с единственным имеющимся в хозяйстве ведром…
Я снова остался не у дел. И, как обычно, отправился к лошадям — тем паче, что забота о них меня нисколько не тяготила…
Разумеется, здесь было чем заняться. Я обтёр всей четвёрке шкуры, подсыпал овса и отрубей. Найденными здесь же инструментами укрепил Демону и Мирри расшатавшиеся подковы, залил свежую воду в поилки, почистил копыта…
Лёгкие вечерние сумерки плавно перетекли в ночную темноту. Однако я так увлёкся, что сообразил, как мало света даёт зажжённый мною второпях огарок свечи лишь, когда на пороге сарая появилась Тира с ярким масляным фонарём в руках.