Изнанка Истины
Шрифт:
Впрочем, сил у Двуликого оставалось не больше моего… Он даже не стал перекидываться — попросту рухнул набок рядом со мной, тяжело дыша и свесив язык чуть не до земли.
Я потянулся к вещевому мешку, вытащил флягу с водой, откупорил крышку. Волк, клацнув зубами, жадно выхватил её из моих рук и, запрокинув голову, совсем не по-звериному сделал несколько торопливых жадных глотков, щедро проливая влагу на грудь и шею.
Когда пустая фляжка, гулко стуча, покатилась по камням, Вейгееран блаженно вытянулся во всю немалую длину, удобно устроив голову на лапы.
— Что это было? — наконец разлепил губы я, глядя в сторону
«Песчаная» — выразительно посмотрел на меня волк. — «Вы, люди, зовёте таких нечистью».
— Вот как? Но ты ведь не чувствовал опасности?
«Она не опасна. Для нас не опасна» — тут же поправился Вейгееран. — «Только больно уж навязчива. Песчаная обожает нашу волчью суть…».
— Ничего себе — «обожает»!… — вскинул брови я.
«Нас, в отличие от людей и орков, она не обидит. Если встретит кого из Двуликих — лишь заиграет до полусмерти. Сам же видел…». — волк фыркнул, сердито и виновато. — «И я хорош… Попался, как беззубый щенок. Давненько её в наших краях не встречали. Вот и утратил бдительность… Впрочем, одно хорошо: пока Песчаная здесь, нежить к своей территории она не подпустит. А значит, Берегущему, пожертвовавшему нам Сердце, на какое-то время будет неплохая подмена».
В обратный путь мы двинулись пешком — в ущерб скорости, зато хорошо чувствуя твёрдую землю под ногами. Вейгеерану, похоже, хватило приключений в его волчьей ипостаси: он перекинулся сразу же после нашего короткого привала, и, едва отдышавшись и вернув себе немного сил, мы поспешили убраться подальше от обманчиво безмятежных песков.
Солнце, застыв в зените, припекало нещадно, прогнав прочь с бирюзового небосвода даже самые крохотные облачка. Я давно уже снял куртку и нёс её на плече. Но в одной рубахе всё же было прохладно, в особенности когда налетал студёный ветерок, торопясь напомнить, что ещё не лето, а всего лишь ранняя весна… Мне оставалось лишь позавидовать охряной безрукавке Двуликого из тонкой кожи, подбитой мехом — отменной одежде для такой погоды в голой степи.
Впрочем, по растрескавшимся под солнцем и ветром камням мы шагали недолго. Вейгееран, явно выбрав для возвращения в Оро'чан другой путь, очень скоро вывел меня на просторную травяную равнину, вдалеке за которой начинался лес.
Широкий пологий склон плавно раскатывался вниз пушистым пёстрым ковром: казалось, на серо-зелёную основу нашито множество ярких лоскутов — красных, жёлтых, синих, фиолетовых… Это тянулись к солнцу цветы, поражая буйством красок и наполняя воздух лёгкими нежными ароматами. Цветы и травы заполонили здесь всё: лишь кое-где сквозь прореху в этом сплошном бархатном покрове выступал большой валун или пара невысоких деревьев, сросшихся стволами. Однако чем дальше к горизонту, тем чаще и смелее вторгались в цветочное царство грубые «латки» кустарника, спутанные «гнёзда» колючек, серые проплешины породы, на которой ничего не росло.
Мы спустились к самой кромке леса и пошли вдоль неё, укрываясь от назойливых лучей в тени пока ещё редких деревьев. Вейгееран то и дело приостанавливался, чтобы сорвать то один, то другой цветок, попутно растолковывая мне их названия.
— Калли'поса, или «огненный цвет»…
— Красивая, — я полюбовался пышной гроздью рубиново-красных «сердец».
— Да… А если ты даришь её вместе
— Что же? — мне поневоле стало интересно.
— «Пламя любви к тебе в моём сердце будет полыхать целую вечность», — мечтательно улыбнулся Двуликий. — А видишь вон те колокольчики, у большого камня?
— Белые с фиолетовым?
— Да. Их называют «день и ночь». Думаю, понятно, отчего… — Вейгееран, свернув с дороги, аккуратно сорвал растеньица. — Соедини их вместе с «тенью бури» — этот вот чёрно-красный венчик, понюхай — он даже пахнет дождём… И получишь знаешь что? «Вечный бой, в котором нет победителей»… — Он хитро прищурился. — Нечто совсем далёкое от любви, верно? Но стоит тебе отыскать Теллиани… Ага, вот и он, погляди… — Блестящая в лучах солнца золотая стрела, острая, как лезвие меча, послушно легла в его руку — … и твоё послание мгновенно обретёт иной смысл. «Я всегда сумею защитить тебя от любых опасностей и бед»…
— Такие слова и должны предназначаться девушке, — я уважительно покачал головой. — Целая наука…
Двуликий улыбнулся.
— Ты говорил, у вар'рен нет письменности. Да, мы не чертим рун на бумаге и коже, как это делаете эльфы и вы. Не высекаем, как гномы, литеры в толще камня… Мы пишем нашу историю иначе. Вырезаем её ножом по дереву, вывязываем узлами на кожаных шнурках. А ещё — все, от лепечущего младенца до старца почтенных лет, у нас знают язык цветов… Так что у нас в ходу целых три письменности, друг. Насчитаешь ли ты столько же у людей?
Я развёл руками, признавая поражение:
— Прости, Вейгееран… Мы, люди, и в самом деле знаем о ваших традициях до безобразия мало…
— Возможно, если бы наши народы больше интересовались жизнью друг друга, — Двуликий проницательно взглянул мне в глаза, — многих кровопролитных ошибок получилось бы избежать. Хотя… — задумчиво добавил он, хмурясь, — древних вар'рен и гномов от разлада и ссор не удержали даже совместно обжитые города…
Двуликий прибавил к своему букету ещё несколько соцветий.
— А что означает Теллиани? — Я вспомнил, что это название он так и не пояснил.
— Это имя. Так звали героя наших предков. Между прочим, ты видел его сегодня, — Вейгееран прищурился. — Его каменный лик одолжил нам Сердце…
— Этот парень — орк или гном? — Как по мне, имя в равной степени не подходило ни одному, ни другому — впрочем, у древних наверняка было своё мнение на этот счёт.
— А неизвестно, — огорошил меня Вейгееран.
— То есть… как это?
— Да вот так. Статуи Берегущих, охранявших древние поселения от неведомых нам напастей, посвящались мастерами легендарным воинам и чародеям предков. Но принадлежность их нашему или гномьему народу намеренно оставалась в тени. Очевидно, чтобы позднее это не стало поводом для раздрая… Древние мудрецы предвидели такую возможность ещё тогда, — Двуликий хмыкнул. — Ничего, их потомкам вполне хватило массы других поводов. Так что теперь города, как и наше общее славное прошлое, благополучно зарастают сорной травой и покрываются пылью…