Изнанка королевского дворца
Шрифт:
Увы.
Маркус недооценил решительность Августа Брокленда. Ловеласа мгновенно вышвырнули с волчьим билетом и строгим запретом на посещение верфи. А для доходчивости еще и собак спустили. Зубастеньких…
Лилю, наплевав на истерики, скандалы и крики, отправили в загородное поместье, где из мужчин были садовник, конюх и разнорабочий. Всем глубоко за полтинник, и страшные они, как черти. Еще есть охрана, но все женатые.
Там-то девушка и начала заедать горе, выплакиваясь на груди у верной
– Лилюшка, ты в порядке?
Лиля встряхнулась. Оказалось, что она все это время сидела, как зомби. Глаза в одну точку, и фейс кирпичом.
– Да, папа. Я в порядке.
– Вспоминаешь негодяя… Лиля, ты только не дури.
Лиля вскинула брови. А потом поняла, чего опасается отец, и принялась хохотать, да так звонко, что Нанук недовольно поднял голову и повел хвостом. Мол, чего расфыркалась, хозяйка?
– Ой… Не могу… ой… пап, ты всерьез считаешь, что мне эта пакость нужна?
Август вполне ощутимо расслабился. И мирно пояснил:
– Кто ж знал. Тогда ты была влюблена, как кошка. Первое чувство…
– Так не последнее же, – ухмыльнулась Лиля.
Август принял ее шутку. И кивнул.
– Да, для последнего чувства мелковат он будет.
– Зато для Нанука в самый раз, да, моя лапочка?
Пес, услышав свое имя, поднял голову, улыбнулся хозяйке черными губами, и опять опустил лохматую башку на лапы. А что тут неясного? Он хозяйку никому в обиду не даст.
– А что во-вторых, если этот прохвост только во-первых?
Август кивнул.
– Мне пришлось серьезно поговорить с гильдейскими. Малышка, ты понимаешь, что тебе будут пакостить? Ставить палки в колеса, устраивать кражи, поджоги, порочить твою репутацию?
Лиля пожала плечами:
– Наверное, будут.
– Да не наверное. Еще как будут… Девочка моя, ты сейчас оказалась в очень неудачном месте в очень неудачное время.
– Вот как?
– Понимаешь, король давно хотел укротить гильдии. Но альтернативы не было.
– А теперь есть я и мои мастера.
– И при должном обучении и правильном подходе…
Лиля кивнула, осознавая, что ее будут жрать. Открыто и откровенно.
– А что хочет король? Чтобы все производство было в руках государства?
Август медленно кивнул.
– Да. Времени потребуется много, но…
– Этого и при жизни Миранды не увидят, – вздохнула Лиля. – Пап, но у нас все равно нет выбора. Если выбирать: договариваться с гильдиями или с королем, я – за короля. Тут на двух стульях посидеть не удастся.
Август кивнул еще раз.
– Рад, что ты это понимаешь. И раз уж так, следи-ка ты за своими мастерами. Сама понимаешь…
Лиля все понимала.
– У Ганца есть задумки на этот счет.
– Расскажешь?
– Лучше
Мурзик притаился за кучей мусора. Хорошей такой кучей, качественной, и собирался просидеть тут не меньше часа. Во-первых, времени хватит прожевать краюху хлеба, недавно украденную в пекарне. Остатки ковриги лежали за пазухой. Отнесет домой. Но кое-что и самому надо съесть, чтобы ноги носили.
Во-вторых, Толстяк Рони, который как раз остановился на этой же улице со своей тележкой и яростно торговался за ковригу хлеба с Толстухой Маго. Если эта гнида его увидит, обязательно начнет требовать деньги.
А платить Толстяку Мурзик, он же Марис Ремзи, не собирался. Тем более по медяку в день, как тот требовал. Совсем охамел и зажрался, гад! Где ж мальчишке срубить медяшку в день! Хорошо если едой удастся наскрести или находками. А так-то… Да будь у Мурзика медяк, он бы его уж точно Толстяку не отдал, домой бы чего получше купил, а то мелкие все время голодные. А он самый старший, ему уж десять стукнуло. Кормилец. Мамке помогает, хоть и крохами – а все дело.
А где мальчишке заработать?
В подмастерья? Так взнос нужен. И мастер может ему не платить, только кормить-поить, тогда маме он помогать не сможет. А пока еще выучишься… Это если мастер не будет жлобом и не зажмет тебя в «вечниках», или вечных, долговых подмастерьях. Знал Мурзик двоих таких. У одного уж борода седая, а он все подмастерье.
Не, это к Мальдонае…
А остальное… Сложно мальчишке заработать в Лавери. Очень сложно.
Толстяк вдруг замолчал. Ор – и его, и Маго, – прекратился. И было это так неожиданно…
На улице появился франт. То есть Мурзик таких слов не знал. Он просто увидел хорошо и дорого одетого мужчину. С мечом у пояса, с золотым шитьем на тунике, с пером на шляпе и даже при перчатках, с ума сойти!
Рони, увидев такое, перестал торговаться, бросил Маго ковригу и припустил по улице. И Мурзик отлично знал зачем.
Сейчас свистнет Кривому Луи, и тот встретит франта в каком-нибудь переулке. После чего в этом переулке окажется одним голым обезображенным трупом больше. Не новость для городской стражи.
Мурзик подумал.
А если попробовать поговорить с франтом? Мурзик его попробует вывести, а тот ему даст монетку. Почему нет?
Толстяк и так на Мурзика злится, хуже не будет… А если что – он убежит. Он легкий, ловкий, по крышам лазит, как кот…
Мужчина как раз прошел мимо облюбованной Мурзиком кучи, и мальчишка решился.
– Эй, дядя!
Ганц Тримейн – а это был именно он, обернулся. Увидел чумазую мордаху, поглядывающую на него с опаской. и усмехнулся.
– Чего тебе, племянничек?