Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
Исполнялся неизвестный Неверу ритуал, связанный с флегой.
Да, ритуал…
– Ритуал, – проникновенно говорил Николай Сергеевич Гришин, полный, добродушный профессор института времени на лекциях по обычаям и нравам народов, – это обрядовые церемонии демонстративного характера, совершаемые часто в торжественной обстановке, имеющей конечной целью, обратите внимание друзья, на это, целью внушить людям определённые социальные чувства. Какие именно чувства?.. Например, о всемогуществе и величии власти. О нерушимости данных кому-либо обязательств. Или, скажем, о неприкосновенности существующих
Так говорил лектор, отнюдь не уверенный, что они – историки, нейтралы, проникатели во времени и исполнители – с его слов проникнуться всей интригой и таинством действий во время проведения ритуала. Николай Сергеевич порой в непринуждённой беседе с ними о подобных вещах, пытался внушить им всю серьёзность и мощь ритуала. И они – почти выпускники института – старались убедить профессора в полной своей понятливости его забот, искренне считая, что и вправду всё поняли, прочувствовали и в работе всегда будут начеку, коль случится им стать участниками ритуала. Но тут же забывали о данном обещании, считая всё это надуманным.
И только личное участие в ритуалах подтверждало правоту Гришина. Вот и сейчас…
«Религиозные штучки! Примитивные до смеха. А каково! Как действует! О-о!..» – подумал Невер, с удивлением ощущая тесную свою сопричастность к происходящему и даже дрожь в теле – так он был поражён действом слов Верхнего и серых накидок. Они объединили его, конкена, дворецкого и всех присутствующих в одно целое так, что чувствовалась полная завершённость всех предыдущих событий перед лицом чего-то важного и неизбежного. Ибо, прослушав бессмысленную, с нормальной точки зрения, тираду Верхнего, и надев накидки, они все стали неотличимы друг от друга и внешне и, главное, внутренне, так как у каждого ещё гремело в голове: – Несите флегу!
«А кое-кто говорил – формализм, ограниченное воздействие. Прав был профессор. Насколько я сопротивлялся всему этому, и то попал в капкан ловко поставленного представления. Что же тогда говорить о таких, как конкен, приученный с детства повиноваться Верхнему, незнающих атеистических воззрений?»
Невер хмыкнул от досады на себя.
Лимпак тем временем шагнул в сторону и словно исчез – капюшон скрыл его лицо, накидка фигуру, он стушевался с единой серой группой. Теперь конкен не искал у Невера поддержки и, наверное, позабыл уже и об извинении за нанесённую обиду и об оказанной ему только что услуге.
Рука Предержателя нацелилась в сердце Земли. Флега!
– Быстро за мной! – прошипел дворецкий, отвыкший в Замке говорить в полный голос, и шагнул вниз по ступеням, начинающихся прямо от площадки. Неровный кроваво-красный свет факелов был нереален и тревожен. Ступеням, казалось, нет конца. Вниз, вниз… Внезапно – ровное место, по которому флегии сделали ещё несколько десятков шагов… Большой, слабо освещённый зал открылся перед ними с бликами на отполированных за годы плитах камня, выстилающих пол.
Голос Верхнего:
– Остановитесь!
Верхний, замазанный полумраком, восседал на взлобке, сооружённом в небольшой
Дворецкий молча подходил к каждому флегию, брал его за руку и, подводя ближе к Верхнему, ставил на определённое, вероятно, заранее продуманное место в зале.
Дошла очередь до Невера.
Пальцы у дворецкого оказались холодными, жёсткими и цепкими. В них таилась сила.
Невер не сопротивлялся, и как пай-мальчик, разрешил вести себя за руку и поставить там, где ему было положено стоять по ритуалу.
В наступившей потом тишине раздалось не совсем понятное бормотание Верхнего. В неразборчивости его речи либо был виновен зал, не обладающий нужной акустикой, либо Верхний преднамеренно произносил так слова. Внятным было лишь неоднократно повторённое:
– Рука Предержателя!
Но вот Верхний встал, маленький, сухонький, и чувством чётко произнёс:
– Время мёртвых и спящих!.. Простёрлась Рука Предержателя и коснулась Земли нашей… Внимайте Премудрость!
«До чего убедительно всё разыграно, – подумал Невер с благоговением к обстановке и речи Верхнего. – Сам поучаствуешь, так прочувствуешь и на всю жизнь вспомнишь флегу… Невероятно, но неужели и вправду коснётся?.. и поколеблет?.. и откроет прошлое и будущее?..»
И вдруг, ещё не веря себе, своим ощущениям, Невер отметил шевеление пола под ногами. Вначале несильное, потом толчками, пришлось переступать, чтобы устоять на месте. Всё случилась так неожиданно, и так совпадало со словами Верхнего и его мыслями и настроем, что он преисполнился поверить и воздать хвалу Предержателю. «Коль скоро, – стал он оправдываться перед собой, – кто-то постарался, и предсказанное как будто свершилось, то с меня не убудет, если я произнесу несколько громких слов в адрес Предержателя и заодно за Верхнего Его Посланника».
И уже готовый произнести панегирик, он успел прикусить язык, видя, как остальные приглашённые на флегу стоят на незыблемой тверди и испуганно следят за его безуспешными потугами сохранить равновесие.
От стены отделились и обрели в полутьме рельефность, а при приближении – и объём двое из стражи Верхнего. Пол под ними не трепетал, а звонко отзывался на их устойчивые шаги.
…и горе тому, кто усомнится и отвергнет Премудрость. Не удержит Земля его…
«Спокойно!» – приказал Невер себе, сжал пальцы в кулаки и ступил на два шага в сторону, на соседнюю плиту, но и она дрогнула и закачалась под ним.
«Хорошенькое дело! – обозлился Невер не на шутку. – До чего подстроено хитро. Кто теперь может усомниться в указующем жесте Предержателя, раз в год проявляющего свою власть на одном из бесчисленных миров, созданных им во благо Верхних Посланников, которые должны исполнять его волю – карать и миловать?»
Нести флегу – быть готовым нести кару или милость. Велика милость, но и кара достойна её!
Стражники стали по обе руки от Невера, безмолвные и внешне безучастные.
…и горе тому…