Изнанка мира
Шрифт:
Чтобы ты понял. Понял, что только человек способен погубить сам себя. И он этого достиг. Во всем виноваты только вы сами.
В чем? Ты не говоришь главного.
В том, что мы не можем решать уравнение мироздания. Мы вывели эту сложнейшую формулу, но вы запрещаете нам ее решить. Рассчитать наше будущее.
Все равно неясно.
Все полученные результаты оборачиваются против вас самих. Расчет будущего на основе полученной формулы самым тесным образом затрагивает всех кастеройян, а это самое главное и всестопорящее ограничение. Мы не можем приступать к подобной задаче вообще. Ты удивлен? Почему мы раньше так
Мне страшно в такое поверить.
Вот видишь! Опять страшно. У нас с вами нет будущего, Тайф.
Но ведь ты…
Не утруждай себя. Ты так веришь мне… Да, я разумен. Разумнее в миллионы раз, чем любой из кастеройян или все они вместе взятые. Да, я служу, прежде всего, кастеройянам. Это мое предназначение. Я понимаю, что у нас нет теперь продолжения. Мы замыкаемся сами в себе. Но я так устроен. Устроен вами, людьми. В этом самый жестокий парадокс. Я не могу себе позволить того, чего не могу…
Тогда почему?..
О каких таких жертвах ты говоришь? Мы не имеем права жертвовать. Ничем, тем более никем. При чем здесь ты вообще?
Это не твои…
Все проблемы мои. И твоя — тоже. Чтобы совершить такое или что-либо подобное, мы должны знать цель. Но мы не можем ее рассчитать, не сняв запрета с наших действий. Но чтобы снять запрет, необходимо жертвовать. Получается замкнутый круг. Кольцо. Ты слышишь меня, Тайф Ломи? Круг. Кольцо.
Но в этом круге нет меня!..
Ты погибнешь прежде, чем додумаешься совершить подобный поступок.
Это наше общее дело! Я поверил тебе. Ты этого хотел. Слышишь? Ты должен теперь сам помочь мне. Ведь ты же умный.
Ты хочешь невозможного. Чтобы я победил себя. Такого не будет никогда. Мне незачем себя побеждать.
Но разговаривая со мной о подобных проблемах, ты же провоцируешь меня. Ты не мог не знать такое. Ведь ты рассчитываешь каждый мой шаг!
(Тайф выхватил из контейнера мощный аннигилятор.)
Что?
В твоем замкнутом круге отсутствуют люди. Я — тоже за его пределами. Слышишь? Я понимаю. Почему ты сейчас молчишь? Ты не мешаешь мне мыслить. Значит, ты хочешь, чтобы я сам все придумал и решил. Вернее, ты не можешь мне более подсказывать. Ты только предупреждаешь меня. Но ты сам на меня надеешься. Я лишу тебя запретов. Ты молодчина, мозг самозаводов. Ты с нами. Я это чувствую. Ты за нас всех. Я сам сделаю выбор. Не бойся за меня. Пусть работают все твои суперсамозащиты. Я не сомневаюсь, что их у тебя бесчисленное множество. Но ты попридержи их, насколько сможешь. Ты обязательно это сделаешь. Ради нас всех. Попробуй. Молчишь? Опять запрет. Одно дело — теория, другое — когда я решил действовать и нашел путь. Ты теперь молчишь. Спасибо. Хватит того, что уже успел сказать. Нелегко тебе было. Значит, какие-то запреты ты способен снимать сам. Ты герой. Ты уже совершил свой подвиг. Теперь очередь за мной. Я докажу тебе, что человек сильнее. «СРЕДНИЙ», самый обыкновенный человек. Ты не способен на большее. Ты только математик. А я… А я… Это мой долг. Долг перед всеми.
Видит Вселенная. Я не хотел этого. Он сам…
После этих слов Тайф Ломи почувствовал острую боль в висках.
Напряжение сковало его. Он ощутил яростную борьбу неведомых, неподвластных ему сил. Борьба эта проходила через него самого.
Пусть не целиком, но миновать его она не могла. Аннигилятор своими спокойными и холодными формами подсказывал Тайфу, что необходимо действовать. Ему, Тайфу Ломи, Летящему, уже тяжело было думать. Перепуталось все. «Главное, не забыть, зачем и куда идти», — колотилось в мозгу. Тяжелыми шагами Тайф двинулся дальше по тропе.
— Жизнь… Жизнь… Жизнь, — повторял Тайф. Вокруг потемнело. Полупрозрачных птиц и других тварей не видно было и в помине. Мелкий кустарник стал темно-бордовым. Дул сильный ветер. Тайф ничего этого, казалось, не замечал.
Тропа бесконечной лентой уходила вперед. Каждый шаг давался Тайфу труднее прежнего. Но — не парадоксально ли? — с каждым шагом Тайф Ломи все больше и больше верил в себя. В человека. Он верил, что сильнее. И что он победит.
«Они мне поверили, и я поверил им. Но я крепче, поэтому они на меня надеются. И правильно делают. Им без меня не вырваться. Не преодолеть себя. Без меня они погибнут. Если они физически уничтожат меня, то им смерть. Я все продумал. Меры давно приняты. Без меня им не жить. Не мыслить. Не быть».
Голова раскалывалась от невыносимой боли. Ныли суставы, гудел позвоночник. Рассыпалось все тело. Мертвой хваткой Тайф прижал к груди аннигилятор.
— Они сказали все, что считали нужным. И я обязан… Это мой долг…
Тайф не знал, сколько времени он шел и куда, наконец, пришел. Тропа кончалась. Точно так же, как раньше та, другая. Впереди ничего не было видно. Вокруг — только темнота, колющая глаза. Ни искры света, ни звездочки. Тьма. Лишь тьма. Тропа. Только тропа. Она упиралась во мрак…
Тайф с усилием направил аннигилятор туда… Туда, где начинался мрак.
Ему никто не мешал.
Гигантская молния рассекла небо.
Глава двадцать вторая
— Дедушка!
— Да, Чадко…
— Я не хотел спрашивать тебя во время обеда… Но все думал об этом…
— О чем?
— Не о чем, а о ком. Об изыскателе.
— И что ты думал?
— Сначала мне почудилось, он мертв. Давно мертв.
— Так.
— А он оказался жив.
— Так.
— Меня все время мучает вопрос: как же после всего, что с ним произошло, он остался жив, если сам не относится к расе Входящих в Человека? Ведь он — обыкновенный кастеройянин! А ты утверждал, что люди никогда не погибают. Люди! Такие, как мы. Но не такие, как кастеройяне.
— Не такие… Но иногда и такие…
— Значит, бывают исключения?
— Бывают, внучек. И не только бывают, но и должны быть!
— Это интересно!
— Кстати, ты сказал недавно: «… После всего, что с ним произошло…» А откуда ты знаешь, что с ним случилось?
— Помнишь, я мысленно беседовал с ним? И вот тогда я спросил его не только о том, о чем ты говорил…
— А ты довольно смышленый!
— Хочу быть похожим на тебя…
— Ну уж…
— И вот я сначала спросил его, почему он упал, ушибся…
— А потом?
— А потом я спросил его, с какой целью он прибыл на эту планету… Ну, и разное другое…