Изнанка модной жизни
Шрифт:
– Архип, у меня просьба, вернее вопрос, - я густо покраснела, подбирая слова.
И Архип и Софи уставились на меня удивлённо, кажется я прервала их на полуслове.
– Слушаю, мадемуазель, все вопросы решим, что стряслось?
– он отставил пустую чашку и смотрел на меня добрыми светлыми глазами.
– Скажи, а вот будет не слишком ли сложно покататься здесь верхом? Есть ли для этого возможность?
Архип смотрел на меня очень удивлённо, а я постаралась закончить свою мысль, боясь, что не смогу договорить до конца.
–
Архип неторопливо провёл по усам. Мне показалось, что он прячет лукавую улыбку.
– Надо подумать, барышня, какая из лошадок вам подойдёт. С нами не очень много смирных, да послушных. Только опытных слушаются.
– тут он спохватился, - дык может вы как раз из опытных, на смирной скучно вам будет?
Он простодушно смотрел на меня, в ожидании ответа, а я только и могла ему ответить, что на верхом мне приходилось ездить только в прошлой жизни. Поэтому я лишь неопределённо пожала плечами и ответила, что лучше, конечно, поспокойнее.
– Ну тогда я поспрашиваю графа, и если он не против, то, может после обеда и получится. Как раз все дела срочные до этого времени сделаем.
Мне стало неловко от своей просьбы, но обратного хода уже не было, пришлось смириться со своим смущением и только предполагать, что выйдет из моей затеи.
Софи поглядывала на меня чуть тревожно, чувствуя моё внутреннее смятение.
– Мадемуазель, вы в порядке? Почему вы так напряжены, может нездоровы?
– Нет, Софи, всё хорошо. Немного неудобно, моё желание покататься выглядит, как каприз.
Она накрыла мою ладонь своей и ободряюще произнесла:
– Le coeur a toujours ses raisons.
Её голос и мягко грассирующие звуки были для меня уже такими же близкими, как родная речь.
Я автоматически произнесла эту французскую поговорку по-русски:
– У сердца всегда свои причины.
Софи захлопала в ладоши.
– Уи! Как красиво звучит! Помогите мне выучить её правильно. Еще раз по буквам...
Я механически повторила эти слова для Софи медленно, вслушиваясь в каждый звук. По какой-то причине, они меня успокоили, и я облегченно улыбнулась подруге.
Незадолго до обеда к нам снова запрыгнул Архип и сообщил, что граф имеет и возможность и желание сопроводить меня, лошадка для меня найдена и через час после обеда я должна быть готова.
Какой там обед! Мы с Софи кинулись искать её костюм для верховой езды, поскольку я своим не успела обзавестись, хотя и самолично выпустила несколько таких для дам высшего света. Но они были достаточно вычурными, для светских катаний, которые тоже были своеобразными показами мод. Поэтому я и не оставила для себя ни одну из моделей, полагая, что такие развлечения мне не нужны, а соответственно и костюм тоже.
Софи уверяла меня, что у неё есть подходящий, простой, из черного сукна. Но в каком из сундуков он находился, она не помнила. Таким образом, вместо обеда мы лихорадочно перебирали её вещи, пока не
Мало того, что я волновалась, так еще и эти поспешные сборы и предстоящий разговор заставили основательно дрожать мои колени и руки.
Мы едва-едва успели привести меня в должный вид, как за окном мелькнул синий с красным мундир. Ну теперь и сердце затрепетало! Полный набор рафинированной влюблённой барышни.
Обоз немного замедлил ход, а потом совсем остановился. Я открыла дверь дормеза.
Граф сидел на своём гарцующем коне и являл для меня романтичнейшую из картин. Одной рукой он держал за поводья небольшую лошадку для меня. Они и дамское седло для меня нашли! Кстати, как на нём держаться я понятия не имела. Мне казалось, что при первом же шаге лошади с соскользну с него.
– Мадемуазель Мадлен, - хотя граф и приветствовал меня своей обычной улыбкой, мне показалось, что он тоже напряжен.
– Здравствуйте, Михаил Владимирович! Спасибо, что взяли на себя труд развлечь меня.
Вокруг нас были люди, поэтому мы держались немного чопорно. Граф легко подхватил меня, взяв двумя руками за талию и пересадил сразу с подножки дормеза в седло. Как я и предполагала, было ужасно скользко. И, хотя, сиденье имело мягкое сиденье и спинку, я не чувствовала равновесия, упираясь двумя ногами на одну ступеньку.
Ладно, авось пронесёт, подумала я с интонацией Архипа и мы тронулись с Апраксиным в сторону берёзовой рощи через поле.
Он молчал, придерживая своего коня, чтобы мы с ним ехали вровень.
Заговорили мы, для пущей неловкости момента, одновременно.
– Михаил Владимирович…
– Мадлен...
Дальше было непонятно, кому из нас продолжать. Затем он, всё-таки, решив, что более смущать меня было бы просто невежливо, повторил:
– Мадлен...Я понимаю, что должен сейчас либо сделать вам предложение так, чтобы вы приняли его безо всяких жертв с вашей стороны. Либо…- тут он сделал паузу, достаточно долгую, чтобы я успела несколько раз умереть и воскреснуть в душе. Совершенно потерять голову мне мешала моя неудобная посадка в этом чертовом дамском сидении. Мне казалось, что я еду на верблюде, что, к счастью, случалось только раз в моей жизни, причем очень давно - несколько веков вперёд.
– Мадлен, я вижу в вас свою будущую жену, мать моих детей...
Тут я невольно вспомнила пламенную речь баронета, и, совершенно неуместно рассмеялась нервным смехом, тут же закрыв себе рот рукой.
Однако, сиденье подо мной сделало плавное движение и я покачнулась.
Граф, видимо, тоже нервничал, потому что даже не заметил, как я чуть не навернулась под копыта лошади.
– Моя дорогая, я был бы счастлив, если бы мог представить, как возможно это совместить - роль жены и матери, хозяйки нашего с вами дома и вашу деловую деятельность. Наверное, я должен перед вами извиниться, что внёс смуту в ваши планы свои порывом. Простите меня...