Изнанка правосудия

Румега Людмила

– Да, ладно! А детей через дорогу переходить разве не с детства учат?

– Так это детей в зоне повышенной опасности с детства приучают путём соблюдения правил свою жизнь сохранять: одно неверное движение, и ты – труп. Вот минуту назад у тебя ещё было право на жизнь, а потом – хлоп – и нет его. Причинение вреда очевидно и поэтому сразу возбуждается

уголовное дело для привлечения причинителя вреда к ответственности. Я-то говорю о других случаях, когда причинение вреда нарушением права не является таким очевидным. Во-первых, каждый человек обладает не только правом на жизнь, но и другими правами. Во-вторых, причинение вреда может быть не мгновенным, а чрезвычайно длительным. Всё это следует обосновывать, аргументировать и в суде доказывать причинно-следственную связь. Но для этого необходимы правовые знания, которые в нашем обществе распространяются крайне слабо.

– Подожди, а почему же мы в советское время без этих знаний обходились? Народ в суд только разводиться ходил! Ты мне можешь толком объяснить, что изменилось?

– Потому что за каждого из нас партия все вопросы решала: кому жить, а кем почву удобрять. Мы могли своей головой совсем ни о чём не думать. Молча проголосуй на собрании «за», сходи на демонстрацию, поучаствуй в субботнике, и получи свои социальные блага: бесплатное жильё, медицинское обслуживание, образование. Пока Горбачёв свою «перестройку» не затеял. Со всех щелей только и слышно было: «гласность», «свобода слова», «консенсус», «плюрализм мнений», «хозрасчёт», «общество с человеческим лицом». Ты сама-то помнишь тот год, когда партия медным тазиком накрылась?

– Я-то помню! – воодушевленно засмеявшись, ответила Любовь. – Замуж вышла в тот год. Успела обратить внимание на то, что лозунги и плакаты со зданий и заборов стали исчезать.

– А не думала, почему на их месте другие не появились? Типа, «Берите суверенитета, сколько хотите!» или, к примеру, «Гражданин! Стань хозяином своей страны!»

– Ну-у-у-у, это было бы слишком для них по-честному.

– Вот потому и создавалась только видимость перемен. Если бы Горбачёв по-честному начал с внедрения правовых знаний, то кооперативное

движение привело бы к экономическому росту страны, как в Китае, например, а не к убийствам друг друга, разгулу бандитизма в «лихие девяностые» и к глубокому кризису. Похоже, что участь президента Румынии, расстрелянного вместе с женой по решению трибунала, не очень-то этому способствовала. Пришлось не просвещать, а поощрять невежество, чтобы народ своей головой ни во что не вникал. Потому и итогов деятельности партии никто не подводил. Потому и ни с одной головы верных ленинцев ни один волосок не упал. Я тебе больше скажу, Лебедев Вячеслав Михайлович с восемьдесят девятого года занимает должность председателя Верховного суда. Кстати, на здании Верховного суда статую Фемиды видела?

– Нет. А что с ней не так? – недоумённо поинтересовалась приятельница.

– Богиню изваяли без повязки на глазах, означающей беспристрастность, и без меча карающего, означающего неизбежность наказания за противоправные деяния.

– Не понимаю, что тебе в этом не нравится.

– Действительно, отчего мне не нравится, что Верховный суд на весь честной мир совершенно честно этим демонстрирует своё отношение и к беспристрастности, и к неизбежности наказания!? Типа, по всей стране пусть Фемида будет с повязкой на глазах и мечом карающим, а у нас пусть будет с точностью до наоборот! О каком-таком понятии о «равноправии» может идти речь?

– Получается, что эта статуя сама за себя говорит? Про растяжимость закона, про отсутствие правосудия. А на чём тогда вся государственная система держится?

– Держится она на крепких личных связях высоких должностных лиц по давней советской традиции. То есть на коррупции. На их знаниях марксизма-ленинизма. Вспомни, в советское время без конспектов шагу ступить было невозможно! А потом эту пустоту стали заполнять телесериалы, Кашпировский, Чумак, реклама. А вот основной закон так и не стал обязательным предметом изучения всеми слоями населения. Боюсь, что наше постсоветское общество скорее вымрет, чем свою волю проявит. А без проявления воли, увы, право – ничтожно.

Конец ознакомительного фрагмента.