Этот город увековеченВ «Шаныраке» и «Акбулаке»,В кетлинге и кибербуллинге,В «Сулпаке» и реновации,В исчезнувших трамваях,Исчезающей мозаике,В сгоревших памятникахСоветской архитектуры.В январском туманеСкрывается нечто ещё —Если найдёшь какую-то связь,Напиши петициюВ небесную канцелярию,Чтобы было что рассказатьСледующему поколению.
По краешку, по досточке…
По
краешку, по досточке,По тоненькому льдуВ пугающее до смертиИз детства я иду.Качается над буквамиСоломенный бычок.Я сломанная куколка —Чего же вам ещё?Над пропастью, над каменнойШагаю – раз и два.А где-то там, за камерой,Желтеет трын-трава.Я выросла, я вынеслаИз дома сон и сор.Всё остальное – вымыслы,Фейсбучный разговор.
Кому нужна я, тонкий стебелёчек…
Кому нужна я, тонкий стебелёчек, —Ни дудочки, ни музыки, ни-ни.Качает ветер слово между строчек:Бессонное дитя, усни, усни,Ещё совсем мало и неприметно,Как гусеница в коконе своём,Как шорох остаётся без ответа.Но вырастешь – и мы тебя поймём.Расти, расту, растрачивая, тая —Четыре, тридцать три и тишина.Послушайте, как бабочка взлетает,Хоть голоса и звука лишена.
Горит букет бессмертных хризантем…
Горит букет бессмертных хризантем,А нам недостаёт часов и темДля краткого – хотя бы – разговора.Мы промолчали новую волну,Припев любимой песни про весну —Теперь её услышим вряд ли скоро:По радио всё больше – ни о чём.Целуй меня как прежде – горячо,Пока под снегом хризантемы тают,Пока не завезли снеговиковВ бездетные дворы, а у часовСадится батарейка из Китая.На Рождество повесим на балкон —Со всех его обшарпанных сторон —Дешёвую гирлянду из «Комфорта»:Мигай, стекляшка, красным маячком,Зелёным, синим, лишь бы незнакомБыл жёлтый – из пустого натюрморта.
Оставив тёплую конуру…
Оставив тёплую конуру,Он станет богу поводырёмИ поведёт его к вечеруТуда, где льётся под фонарёмТягучий свет – на него летятПочти прозрачные мотыльки.Не обожгутся и не сгорят:Они бессмертны и так легки,Что бог не чувствует их вообще,Не слышит трепета тишиныИ как рождаются из ночейБезмолвной смерти цветные сны.Он видит их – и в ответ скулитТоскливо память о жизни той,Где в миску свет до краёв налитИ Бог, наполненный добротой,Ведёт смотреть поутру на снег,На воскресение мотыльков —И страха липкого больше нет,И боли нет в глубине зрачков.
Лети, лети, мой мотылёк…
Лети, лети, мой мотылёк,Пока не вышел срок.Твой путь нелёгок и далёк.Мерцает огонёк,Как
Вифлеемская звезда,Как лунная вода.Пока стремиться есть куда,Не ведая стыдаЗа эту лёгкость, и печаль,Что всё ещё с тобой,И эту слабость – всё прощать,Лети на свет любой.
Всё изменится в лучшую сторону…
Всё изменится в лучшую сторону:Будут вороны – просто вороныНад заснеженным пустырём.Там у смерти ни сна, ни имени,Можно тишь на молчание выменять,Можно думать, что не умрём:Мы бессмертны, как травы сорные,Безнадёжности непокорные,Где попадали – там сорвут.Всё изменится – если слюбится,Будет улица – просто улица,А не выученный маршрут,Где расходятся в разные стороны.Может, стерпится, если поровнуБудет горя, любви, стыда.По обочинам снежная кашицаЗастывает к утру, и кажется —Мы останемся навсегда.
Если это не смерть, то откуда тоска…
Если это не смерть, то откуда тоска,Почему поводок отпускает рука?И стоишь под дождём, уязвимый.Проведи незаметно в невиданный рай —Подсмотреть, а потом уходи, убегай,Как бы ни было невыносимо.Я запомню тебя навсегда, как сейчас:Понимающий взгляд, бело-рыжий окрасИ шершавый язык – по ладони.Если это не смерть, то откуда взяласьПод ногами противная, хлипкая грязь?И октябрьский снег – непреклонен.
Переживём. Впервые нам, что ли, это…
Переживём. Впервые нам, что ли, это —Выстрадано, оплакано и отпето.И вспоминай, как звали и как любили,Как выносили вместе, и выли, вылиЧёртовы псы соседские, наши тожеИм подвывали, словно их вой поможетВыдержать эту ношу и не свихнуться.Переживаем и оставляем гнутьсяВетви ирги под тяжестью ягод сочных.Время стекает с крыши, уходит в почвуИ прорастает мёртвыми именами.Мы пожинаем пустошь, переминаемКаждое слово, сорванное до срока.Переживём – осталось уже немного —И соберём от горьких семян остатки.Перенимаем опыт, вину, повадки,Чтоб не забыть, как где-то недолюбили,Как забивали вместе, а после – были.
В том саду, где лебеда и марь…
В том саду, где лебеда и марьИ скрипит проржавленный фонарь,Хоронили мы с тобой котаУ куста.Сыпался крыжовник – переспел;Кот в руках дрожащих холодел;Сорванные вяли васильки.Дураки —Что о смерти знали мы вообще,Об обратной стороне вещей?Хоронить вот так своих котов —Кто готов?Рядом с бугорком сырой землиПомолились молча, как смогли,Радужному богу о любви.ВоробьиСклёвывали маленьких червей,И казалась смерть ещё живейВ том саду, где марь и лебеда, —Навсегда.