Изнанка света
Шрифт:
Глаза Эйно сузились, и, видимо, диктатор кое-что понял. Приговор был окончательным, а обжалование — скорее всего, ложь.
— Судебное заседание закрыто, вывести подсудимых из зала.
Диктатора провели совсем рядом с Эйно. И шеф Темных услышал тихое:
— Ты будешь жить долго. И с этого дня не узнаешь покоя… Во дворе уже ждал взвод солдат. Чем именно зарядили
оружие по требованию Эйно, солдатам незачем было знать: серебряные пули могли вызвать самые нежелательные подозрения. В стороне стоял кинооператор, нервно прохаживались Василэ Шеху и еще несколько человек из Совета спасения.
Выстрелы загрохотали почти сразу же…
— Вот и все, — тихо сказал побледневший Василэ Шеху.
— Кажется, да, — откликнулся Эйно.
Душа несчастного паренька, на котором не было вины и у которого не было выбора, оказалась освобожденной. Рай, ад, круг перерождений — да какая, собственно, разница, лишь бы душе не быть рабом такие долгие-долгие годы, что гораздо хуже просто смерти. Но что теперь оставалось от того, кто был Леоном Андруцэ?
Эйно первым заметил происходящие перемены.
— Нет, еще не все закончилось!
Он быстро оказался рядом с трупом диктатора, который лежал в заасфальтированном дворике, прямо у открытых дверей. И этот труп начинал дымиться!
Еще миг — и в синих и оранжевых языках пламени скорчилось что-то, едва ли напоминающее человека.
Глухо вскрикнул кинооператор, выронив камеру, солдаты попятились от происходящего.
— Что это, что? — воскликнул Василэ Шеху.
— Это то, о чем я вас предупреждал, — сказал Эйно, не оборачиваясь. — Теперь-то хоть верите?
Еще мгновение — и на земле остался лишь один труп.
— И что теперь с этим делать? — председатель Совета был в растерянности, ничего подобного он не ждал.
— Во-первых, кое-что уже сделано. Солдаты, судьи — никто ничего не помнит. С кинопленки все будет удалено. Дальше — дело техники. Найдете в морге подходящий труп, загримируете, снимете на пленку, потом можно будет сказать, что оператор случайно уронил камеру. Придумаете что-нибудь, — Эйно отмахнулся.
— Но, Всеволод Рогволдович…
— Я в этом — не помощник, уж простите. Мне — пора. А вам «промывание мозгов» не устрою — надеюсь на наш уговор. Можете радоваться — его проклятие адресовано не вам.
Все-таки председатель Василэ Шеху и его люди выполнили работу довольно халтурно, хотя их не следует в этом винить. Слишком много было у них работы, слишком быстро пришлось всё выполнить. Кривотолки поползли не сразу, их приурочивали к свободным выборам, причем не раз. Якобы одежда у расстрелянного диктатора не та, да и выглядит он чуть-чуть иначе — на процессе и после расстрела. А где сама сцена расстрела? Говорите, у оператора задрожали руки? А мы вам, что характерно, верим!..
Но Эйно было сейчас не до того.
Как можно скорее успеть в госпиталь — вот что он должен был сделать первым догом.
«Ты будешь жить долго. И с этого дня не узнаешь покоя…» Предсмертные проклятия сбываются почти всегда.
Глава 26
«Чертям нужна твоя душа!»
Санкт-Петербург,
наши дни
Кари не зря считал свое место обитания идеальным убежищем. Во-первых, это все же исторический центр. А в центре — хоть в Запределье, хоть на Оборотной Стороне — жить гораздо проще и удобнее. Разве не так? Все под боком!
Но и это не было самым главным. Когда летом начались неприятности с О.С.Б. (видимо, они в очередной раз перессорились с магами из СВА и решили принять все меры предосторожности), у Витебского и на Обводном появились их патрули. И все те, кто не был в ладах с законом, очень быстро оставили территорию, прилегавшую к Витебскому. А на кого оставили?
Ну, это понятно.
Кари, увидя впервые патрули, тоже решил, что пора уходить. И ушел бы, сделал бы такую глупость — но что-то его в тот момент остановило. Видимо, интуиция.
Где лучше всего спрятаться от охранителей закона? Лучше всего — у них под носом! Вот уж здесь вряд ли кто-то станет его искать. К тому же, его дом стоял во дворе-колодце, он был виден через арку, но никто не обратит на него особого внимания. Из арки он выглядел, как вполне обыкновенная нежилая пристройка.
Расчет оказался точным. Не стали его искать. И он провернул несколько очень неплохих сделок.
Общаться с «хозяевами жизни» на Оборотке Кари не любил. Слишком уж вспыльчивый и (что случается очень часто) недалекий народ. Но пришлось. Вышел на конкурентов этого несчастного, который задумал обзавестись собакой, а потом — и на него самого. До чего жадный тип! Жался до последнего гроша. Решил, видите ли, охрану подсократить. Ну, и подсократил — собственную жизнь. Собачка была запрограммирована на то, чтобы в один прекрасный момент сойти с ума, Кари постарался. Да и вообще, эта «гончая» считалась среди своих изгоем и браком. Стал бы он нормальную собаку отдавать!
Пожалуй, с точки зрения безопасности был здесь только один недостаток. Он считался вождем стаи, пришлось для этого хорошо поработать — почувствуй собаки его страх, разорвали бы в клочья, и никакой амулет не помог бы. Но именно амулет, настроенный должным образом, глушил силу его страха.
Так Кари и сделался вожаком одной из стай Собачьей слободы — места, куда днем не пойдет ни один здравомыслящий житель Запределья. Но многие (даже контрабандисты, среди которых друзей у него не было, зато врагов водилось много) считали, что у этого парня не все в порядке с головой.
А вскоре конкурентам Кари пришлось понять, что с «адскими гончими» лучше не шутить. А он сам — тот, кого нельзя обидеть безнаказанно.
Вот это было совершенно справедливо. Гадостей Кари очень долго не забывал.
Эрика во время своей прогулки к «Парку Победы» он так и не отыскал. Зато, добравшись до очередной станции и позвонив Ларе, выяснил, что Эвелина не шутила — она и в самом деле наплела Ларисе такое количество мерзостей про Кари, что девушка и слушать его не стала: обозвала кобелем (явно со слов Эвелины) и бросила трубку.