Изнанка веера. Приключения авантюристки в Японии
Шрифт:
Представьте себе, страшная жара и духота, плюс алкоголь, которым мы нет-нет да и напивались. Не в собственном клубе – так на дискотеке после работы, где делают по-настоящему вкусные коктейли, а не то пойло, которое мы были вынуждены поглощать в "Кремлине".
В "апартаментах" наших стояли два вентилятора, но пользы от них не было. Крутятся себе с важным урчанием перераспределяя горячий воздух по комнате, тот же эффект, если станешь обмахиваться веером.
Ночью все спали голышом, прикрываясь от тараканов и мух простынею, которая к утру делалась влажной. Днем, благо в нашем
– Скоро мы все тут подохнем, – мрачно предрекала Линда. Но жадный Папа-сан и не думал ничего предпринимать, его нижний клуб славился сильными украинскими девушками, готовыми ради работы на все.
Больные и сделавшиеся в Японии алкоголичками и инвалидами отправлялись домой, а на их места тут же заступали новые. Никто до нас и не смел жаловаться, шутка ли сказать – в наше время найти хорошо оплачиваемую работу на Украине! А может попросту посильней нас они были и поздоровей.
В ту ночь о которой я хотела рассказать, мы вернулись домой как обычно, помылись, попили чаю и я пошла спать. Зная что девчонки будут сидеть до утра, засунула себе в уши специально привезенные из Питера для такого случая беруши, повернулась на бочок и – баиньки.
Под утро меня разбудили голоса. Странно, как я вообще смогла их услышать сквозь затычки. Но – услышала.
Внизу, на первом ярусе, Линда с Любой пытались кого-то разбудить, что было странно, учитывая раннее время, и то, во сколько мы улеглись.
– Шурка, очнись, открой глаза! Шурка, что с тобой? Шурка!
Я сорвалась с места и одним прыжком оказалась около девушек. Лицо Шуры, подруги Линды было серым, губы совершенно белыми, потрогала жилку на шее – она почти не пульсировала.
Искусственное дыхание, массаж точек, отвечающих за работу сердца, снова, снова… Девушка было задышала и открыла глаза, но тотчас снова потеряла сознание. За спиной кто-то из наших вызывал скорую. Та выехала, но врачи не знали, как найти нашу улицу, и двоим девчонкам пришлось спешно одеваться и бежать на поиски потерявшейся машины. Из дома мы слышали ее сирену где-то на соседних улицах.
Наконец, по лестнице загрохотали шаги. В последний момент Линда догадалась набросить на меня простыню, завязав ее на спине узлом. Бригада скорой помощи – два фельдшера или медбрата и врач взирали на нас с нескрываемым любопытством.
В детстве я недоумевала, почему на картинах, где изображалось стихийное бедствие – наводнение, землетрясение, захват город врагами или же кораблекрушение на море, некоторые персонажи изображены в чем мать родила. Мама говорила, что это делается для того чтобы показать красоту человеческого тела. Но в то утро когда я сорвалась с верхнего яруса не имея времени нацепить на себя даже трусы, эта тема перестала быть для меня чем-то непонятным и далеким.
На своем далеко не безупречном японском я принялась объяснять что и как.
Придя в себя, синими губами Шурка просила не увозить ее в больницу. Самое страшное преступление в Японии в нашей ситуации – иметь больное сердце. Можно нарушить устав клуба, соврать, украсть, дать в морду начальнику и… все-таки остаться на месте. Но если ты имеешь больное сердце – твоя участь предрешена.
Шурка пролежала в больнице дня три, после чего действительно была выслана домой. Говорят, она до последнего момента считала виновной в высылке именно меня, но что поделаешь. В то утро Шуркино сердце пришлось запускать шесть раз и случись что-нибудь подобное, когда рядром с ней не оказалось бы никого – так она и вовсе умерла бы.
Следующей с больным сердцем была выслана домой только что приехавшая девушка, высокая и сильная бурятка, не выдержавшая японской жары. У меня самой начались периодические боли в левой части груди, ломило под лопаткой.
Не могу сказать, что в этой поездке меня любили больше других, но то ли чаша терпения оказалась переполненной, то ли народ испугался, что случись свалиться мне – мало того, что меня никто не откачает, так что в этом случае ждет остальных?
В общем, через неделю после отправки домой бурятки мы доконали своими звонками фирму-нанимателя. И снова в клубе был сбор всего высшего начальства, но теперь уже на предмет установки кондиционеров.
Правда, установили их на деньги фирмы, а не клуба. Мы доплачивали за электричество, сжираемое кондиционерами, но зато сердечные приступы прекратились и мы могли уже действительно спокойно дышать.
Замечу, что украинки из нижнего клуба, жившие в квартире через улицу, и по сей день, как рассказывают, бедствуют без кондиционера и с дикими алкогольными нормами. Возможно, мы, русские, запомнились в "Кремлине" как редкостные стервы, но зато и вернулись домой более-менее здоровыми и не спившимися.
Как правило, когда заходит разговор о работе для девушек за границей, в головы приходит лишь одно – сладкая жизнь, туча богатых мужиков и дармовой выпивки. Мнение стандартно, как раз и навсегда вдавленный в еще мягкий асфальт отпечаток подошвы. Я знаю, что это не так.
У Айки были выбеленные до предела волосы, выжженные и ломкие как солома – в азиатских странах предпочитают блондинок. Изменена форма носа, в губы и грудь вкачен гель. После каждой поездки она упорно шла под нож хирурга, вытачивая из себя той – нелюбимой и никому не нужной богиню или оторву.
В пьяном бреду Айя рассказывала о своей жизни до поездок. Это была страшная сказка с садистом-мужем и крошечной дочкой. С семьей, в которой она не могла высказать своего мнения и от которой бежала в эфедринные грезы. Как-то я выказала сомнение относительно ее рассказов. Уж больно сильный и чумной характерец собеседницы не вязался с выписанный ей самой портретом. В доказательство она показала мне свою фотографию четырехлетней давности.
Со снимка на меня смотрел подросток из Освенцима – худое до безобразия существо с короткой стрижкой и испуганными глазами.