Изнанка
Шрифт:
Вернувшись в общежитие, со злостью отпираю дверь, уже чувствуя зловоние. Но, дернув ручку на себя, замираю, увидев в комнате знакомую тучную женщину в золотых цацках. Закинув ногу на ногу, она сидит на диване и переключает каналы на телевизоре.
Заметив меня, хозяйка квартиры выключает телик и, не меняя выражения лица, резко спрашивает:
– Деньги где?!
– А разве уже прошла неделя?
– Неделя, не неделя… – цокает языком хозяйка. – Какая разница! Мне деньги сейчас нужны, давай хотя бы за
– Но мы договаривались через неделю и сразу за два месяца. Неделя не прошла, – я пытаюсь перечить, но понимаю, что и через пару дней мне негде будет взять нужную сумму.
– Так и скажи, что у тебя их нет! Я заходила на кухню, у вас же жрать нечего, шаром покати, вообще не крошки!
И правда… Вчера Лука доел последние макароны, а я не ела уже больше суток. Сегодня вечером нам будет нечем ужинать. Но отвечаю с вызовом:
– Мы обедаем в кафе! И это не ваше дело!
– Ах, так! – поднявшись, она подходит ко мне вплотную. – Это моё жильё и мне решать, когда тебе платить! Захочу, вышвырну прямо сейчас, останешься на улице вместе с клопышом!
– Мы договаривались, – не сдаюсь я. – Пожалуйста, подождите ещё немного.
Поджав губы, женщина топчется на месте, решая, что делать. Думаю, ей было нелегко найти жильцов, которых устроила бы такая комната.
– Ладно! Приду послезавтра! И чтобы всё до копейки отдала! Поняла?
Её неприятное лицо искажается от недовольства.
Я киваю.
Хмыкнув и задрав нос, хозяйка вальяжно берёт своё пальто и выходит из комнаты.
Несколько минут я стою не двигаясь и слушаю тяжелые шаги на лестнице.
Меня охватывает приступ злости. Она выгонит нас! Выгонит прямо на улицу, выбросит как котят и не пожалеет… В такой холод…
Опустившись на пол, обхватываю голову руками. Да, я привыкла быть сильной, привыкла сражаться за себя и за сына.
Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но вместе с воздухом в грудь пробирается мерзкий запах, к которому невозможно привыкнуть!
То ли от злости, то ли от отчаянья подскакиваю на ноги и, вылетев из комнаты, несусь вниз по лестнице, перескакивая ступеньки. Я избавлюсь от этой вони во что бы то ни стало!
Исступлённо луплю кулаком и ногой в дверь соседа снизу. Пусть только попробует не открыть мне! Этот кусок картона я вышибу с нескольких ударов плечом! У меня хватит сил!
Но дверь тут же распахивается.
– Ты что?! Совсем обурела?!
Глаза мужчины круглеют от удивления, от этого худощавое лицо становится еще более длинным.
Странно, сегодня он выглядит совсем не так, как вчера.
– Дай пройти! – рычу я.
Проскользнув мимо него, я врываюсь в чёрную, заваленную хламом комнату с раскрытыми настежь окнами.
Сосед хватает меня за руку, пытается вытолкать из квартиры и кричит в ответ:
– Уйди отсюда! Нафига
Но я резко выдёргиваю руку и отбегаю в другой конец комнаты.
Не знаю, в чём причина, но сегодня сосед совсем не вызывает страха, даже наоборот, выглядит жалким и нелепым.
– Мы задыхаемся от этой грязи! – с криком я показываю на огромную кучу тряпья, которая по-прежнему возвышается на полу. – Я пришла всё здесь вычистить! Стены, пол, плинтуса! А если вы будете мне мешать, я выломаю дверь, когда вас не будет дома, и всё равно выброшу весь мусор к чертям!
Сосед удивленно поднимает брови и несколько секунд разглядывает меня с таким интересом, словно впервые видит, а затем, улыбнувшись, демонстрирует отсутствие двух передних зубов.
– А ты забавная девчонка, – говорит он и облокачивается о дверной косяк. – Ну валяй, раз так хочешь, наводи марафет. Только на вопрос один мне ответь…
Его спокойный тон возвращает меня в реальность, и гнев понемногу отступает.
– Какой? – спрашиваю я уже спокойнее.
– Этот ворон, он вернётся?
Вздохнув, качаю головой. Что-то с ним не так. Он ненормальный. Определённо.
– Я не знаю. Это не мой ворон, и я видела его впервые.
Помолчав, сосед разворачивается, выходит за дверь, а вскоре возвращается с алюминиевым ведром и серой половой тряпкой.
Поставив ведро в угол комнаты, он подходит к куче тряпья. Неровно прибитые половые доски скрипят под его ногами.
– Нам нужно начать с этого, – я встаю рядом с ним и киваю в сторону кучи.
– Я собирал эти вещи так долго… – сосед поворачивается ко мне лицом и смотрит уже совсем другим, по-детски несчастным взглядом.
– Зачем?
– Зачем! – блеснув, его глаза сужаются. – Что значит зачем?
Я невольно делаю шаг назад.
– Но… Ведь всё это уже нельзя носить…
– О-о-о… Почему же нельзя? Кое-что можно! – наклонившись, он достаёт из кучи серую тряпку, отдалённо напоминающую футболку. – Смотри, вот это… И ещё вот это…
Дальше мне демонстрируются порванные на коленях спортивные штаны, непонятного размера халат, вязаная шапка, растянутый свитер…
– Почему все это валяется в куче, на полу? – спрашиваю, наблюдая за тем, как трепетно мужчина достаёт и рассматривает каждую вещь.
– А больше негде, – он разводит руками в стороны, показывая на голые стены.
И правда, как я сразу не заметила ещё одну странность – в комнате нет абсолютно никакой мебели. Ни шкафа, ни антресоли, ни кровати, ни стола… Абсолютно ничего.
– Раньше у меня был шкаф, – продолжает сосед, – но нужны были деньги. Пришлось продать. Потом ещё кое-что пришлось продать. И ещё кое-что. И так ничего не осталось. Кроме этих вещей. Вещи никто не купил.
«Точно наркоман», – проносится в голове.