Изнанка

Войк Ян

– Ни хрена себе, – в конце концов, выдохнул он.

– А что здесь было, когда ты сюда провалился? – заинтересовался Андрей.

Иван смерил его взглядом. Видно было, что ему совсем не хочется отвечать на этот вопрос.

– Мерзость, – сказал, как сплюнул. Но потом продолжил уже более спокойным голосом.

– Я так понял, эта тварь… Нянечка, как ты говоришь, паразитировала на детях. Именно благодаря им, она тут и держалась.

– Каким образом?

– Да хрен её знает. Но ты же сам видел. Мы её убили и освободили ребятню. Может,

и твоя дочь уже очнулась… там, среди живых, – они начали выбираться из подвала.

– Нет. Павлик сказал, что её здесь не было.

– Какой ещё Павлик?

– Призрак. Я его встретил на втором этаже, его и ещё троих детей.

– Все были призраками? – уточнил, оглянувшись, Иван.

– Да. Странно… ты ведь говорил, что дети сюда не попадают.

– Говорил. А мне об этом рассказывал Кукловод. Да и Геннадий подтвердил. Не знаю, – он помолчал немного и выдвинул версию: Может быть, эта Нянечка затягивала сюда детей с нашей стороны, чтобы брать из них жизнь.

– Отвратительно, – скривился Милавин.

– Да уж, мало приятного.

– В общем, я успел немного пообщаться с этим Павликом.

– С призраком? И как? – усмехнулся Поводырь.

– Мальчишка оказался тот ещё гад, – вынужден был признать Андрей. – Но он видел Сашкину фотографию и сказал, что не знает её.

– Жаль, – устало вздохнул Иван, выходя на крыльцо. – Я уж думал, мы закончили… Выходит, нет.

– Выходит… – в тон ему откликнулся Милавин.

– Ну, время пока есть, – он сверился с наручными часами. – Давай прочешем ещё несколько дворов.

– Пошли, – согласился Андрей.

Однако все их поиски не увенчались успехом. В пустых дворах они встретили только стаи ворон, кошку на дереве, да безмолвного призрака мужчины, что сидел на краю детской площадки. В пять часов, когда уже понемногу начало смеркаться они вернулись обратно в посёлок. Едва прошли ворота, как навстречу им из ремонтной мастерской ярко-оранжевым шариком выкатился Николай Борисович. По суетливому, озабоченному лицу было видно, что он торопится, но всё же остановился перекинуться парой слов.

– Здравствуйте, здравствуйте, молодые люди, – фирменная лошадиная улыбка вылезла из седой бороды. – Рад видеть вас в полном здравии. Как сходили?

– Никак, – зло рубанул Иван.

Улыбка тут же исчезла с лица Доктора.

– Ну, что ж… бывает. Мои соболезнования, – это прозвучало вполне искренне, без всякой издёвки. – Может быть, завтра повезёт больше.

– Может быть…

– Перестаньте. Главное, что живы-здоровы, а остальное наладится.

– Николай Борисович, – Милавин скинул со спины спортивный рюкзак и расстегнул молнию, – Мы с Иваном хотели бы вас отблагодарить за то, что вы прикрыли нас на мосту. В общем, это вам.

– Ух ты! Какой улов! А говорите, зря сходили. Оставьте себе, молодые люди.

– Нет, это вам, – Андрей не собирался так просто сдаваться, – Как благодарность.

– Не надо, – Доктор даже вскинул руки, отстраняясь от рюкзака. – Ведь если кто кому в помощи отказывает –

особенно, здесь! – так он и не человек вовсе, а лизун какой-нибудь мерзкий. Рады были вам помочь.

– И мы вам признательны за помощь. Возьмите, пожалуйста! – Милавин всё ещё думал, что Николай Борисович просто манерничает.

– Вот что… Андрей, – ему понадобилась секунда, чтобы вспомнить имя собеседника. – Раз оно вам руки жжёт, давай так поступим: Через час-полтора, как мы с Геной закончим все работы, давайте соберёмся у него в гараже. Наш стол, ваш улов. И посидим. Договорились?

– Вполне.

– Тогда, до встречи. А сейчас, извините. Дела, – и он посеменил куда-то дальше.

Через час, когда Иван с Андреем успели уже умыться и передохнуть, в гараж явился Геннадий с ведром картошки. Поставил его на пороге и веско распорядился:

– Чистим.

Он выдал им по кухонному ножу, тазик с водой и мусорное ведро, а сам полез куда-то вглубь помещения под стеллажи. Гости едва успели приняться за чистку картошки, как хозяин выставил на стол несколько закатанных банок с домашними заготовками. Маринованные грибы, солёные огурцы, какой-то пёстрый овощной салат и квашеная капуста. А в нагрузку к ним ещё две банки тушёнки, вязанка лаврушки и пара золотистых луковиц. Закончив с этими нехитрыми приготовлениями, Геннадий тоже взялся за нож и втроём они быстро управились с картошкой.

Прошло ещё полчаса. Геннадий сидел на раскладном стульчике у костра, помешивая в глубокой сковородке ломтики картофеля в подливе из тушёнки и маринованных овощей. А Иван с Андреем уже заканчивали сервировать стол, дополнительно нагрузив его сырокопченой колбасой и остатками хлеба из собственных запасов.

– К нам тут два таджика прибились, – Геннадий, закусив окурок в уголке рта, травил очередную байку. – Лопочут чего-то по-своему, чёрта с два поймёшь. Имена у них кое-как выяснили, но там завороты такие, что язык сломаешь. Вот мужики и окрестили их на свой лад. Один как-то съел что-то не то, стали его «Пукало» звать, а у второго нервный тик был, «Мигалой» обозвали. Им объяснять что-то – дохлый номер, башкой кивают, лялякают в ответ, а делают всё равно по-своему. А тут на том берегу людоеды как раз объявились. Ну вот, Борисыч, народ собрал в ремонтном цеху и серьёзно так речь толкает. Так и так, у нас соседи завелись, чтоб им пусто было, на тот берег никому не ходить. «И чтобы на том берегу – говорит – не Пукало, и не Мигало…»

Иван с Андреем взорвались хохотом. Геннадий оказался отличным рассказчиком, живым, ярким, эмоциональным. Слушать его было одно удовольствие.

– Прямо так и сказал? – переспросил Милавин, переводя дух.

– Ну да. Собрание минут двадцать в себя приходило. И потом ему ещё долго это вспоминали. «Чтоб не пукало и не мигало…»

Гости снова хохотнули.

– Что вы тут радуетесь, – в гараж вошёл Николай Борисович, в руках у него были три стеклянные стопки. – За стол уже пора, а они всё хи-хи, да ха-ха.