Изнанка
Шрифт:
Также обнаружились Шуров с Мелкумовой. Причем они уже успели расписаться. К тому же у Вики подозрительно вспух животик. Изредка они встречались с Валерой и Ольгой и проводили вместе целый уик-энд, выезжая куда-нибудь на природу. Дружили семьями: Оля с Викой заливали часами про моду и былые времена, а Валера с Артемом напивались вдрабадан и принимались безбожно паясничать...
Не вернулся Феченко. Трудно сказать, устроился он в другом городе или погиб – сведений не было.
Не отыскались Копельников и Митин. Андрон тщетно пробивал через знакомых списки без вести пропавших
Жизнь шла. И вот, более-менее устроив быт, Валера с Ольгой с обоюдного согласия постановили недельку отдохнуть – что-то типа медового месяца устроить. Ездить за границу сейчас было немодно и, честно говоря, небезопасно. Да и не очень хотелось многолюдных пляжей или окосевших от пива туристов, жадно фотографирующих развалины цивилизации. Поэтому они решили поехать в Адыгею, туда, где познакомились по-настоящему, где выжили вместе в той страшной зимней вьюге, смазавшей Рысцову печать регистрации по месту жительства в паспорте. И, пожалуй, часть сердца...
Остановились Валера с Ольгой в той же гостинице. Только теперь она называлась не «Ловкач Ваня», а «Магнолия», да и внутри стало гораздо уютней. Побросав вещи, они на попутке добрались до Гуамского ущелья и пошли вглубь, между скалистых стен. Хотелось увидеть дверь в бункер, где когда-то была база С-канала «Либера». Хотелось глотнуть прошлого – страшного и в то же время... романтичного. Так часто бывает: что-то дикое и поганое в настоящий момент, отодвинувшись на несколько лет назад, становится манящим и таинственным...
Они уже несколько минут шли молча. Здесь, в ущелье плачущих скал, не хотелось говорить. Слева, где речка делала небольшой крюк, на поросшем буком мысе, показалось маленькое летнее кафе: хибарка с набором бутылок за стеклом, мангал да пара столиков. Из дверного проема высунулось заросшее щетиной лицо горца, зыркнуло и снова пропало в темноте.
Прошли еще с километр.
– Здесь, – остановился Валера, оглядываясь. – Вход должен быть где-то на этом участке, до поворота.
– Да, вроде бы, – согласилась Ольга, приблизившись к скале и тронув ее ладошкой. – Холодная...
Рысцов пошел вдоль нависающих каменных масс, отодвигая редкие кусты, заглядывая в пещерки. Железной двери нигде не было видно. Он бродил возле сплошной стены добрых пятнадцать минут в поисках входа.
Наконец вернулся к Ольге, которая присела на бревнышко и смотрела вдаль, за изгиб русла.
– Нет, – сообщил Валера. – Его нигде нет.
– Значит, мы ошиблись и перепутали место. Мало ли... зима тогда была, метель, – отозвалась Панкратова, беря его ладонь и осторожно проводя пальцем по выпуклым белым
– Я уже давно заметил, что теряю какие-то произошедшие со мной события, – вдруг проговорил Рысцов, не ответив на ее вопрос. – Некоторые вещи исчезают. Будто кто-то по ниточке обрывает память. Очень странное и тревожное ощущение. Штришки воспоминаний... они теряются. Не пропадают из вида... А так, словно их вовсе не было. Никогда. Понимаешь?
– Что-нибудь конкретное? – скептически взглянув на него снизу вверх, спросила Ольга.
Валера посмотрел сквозь нее, потом сфокусировал взгляд на хрупком плече.
– К примеру, я недавно гулял в районе Выхино... Не помню, как туда занесло. Ну и решил пройтись. Там есть улица Ташкентская – между Рязанским проспектом и Волгоградкой тянется, параллельно МКАД. Еще в день, когда первая «капля» стала расти, мы с Сережкой, Андроном и Павлом возвращались из Сасова... Была там история, я рассказывал тебе, кажется... Когда я руку поломал еще. Так вот. Въехали мы в Москву, а там уже паника, войска ввели, все бегают туда-сюда... И Таусонский нас завез в какую-то из их конторок. То есть я, как сейчас, помню – трехэтажное здание, такой-то и такой-то отдел ФСБ. Как раз на этой самой Ташкентской.
– Ну и? – поторопила Ольга, рассеянно поглядывая на Валеру.
– Когда я гулял по ней с неделю назад, то не видел никакого здания в том месте. Вот тебе и «ну и», – проговорил он.
– Нашел, чему удивляться... – пожала плечами Панкратова. – Сколько времени прошло. Да и «капля» всю архитектуру практически под ноль в те дни съела.
– Так-то оно так, – покачал головой Рысцов, глядя под ноги. – Только всегда остается что-то от вещей. Как бы тебе объяснить... Даже если дом снести под фундамент, начисто, все равно останутся приметы, напоминающие, что он был. Что угодно: фрагмент стены, контур какой-нибудь, балка, обломок сваи... Не пропадает ничего бесследно. Понимаешь, о чем я?
– Да.
– На месте, где стоял этот отдел, остатки панельного небоскреба, а не трехэтажного кирпичного дома. Его просто никогда не было...
Ольга улыбнулась, встала и кротко посмотрела на него.
– По-моему, так недалеко и до паранойи.
Рысцов нахмурился, но через секунду тоже улыбнулся. Виновато потеребил нижнюю губу.
– И к тому же, – продолжила она, – то, что мы не можем найти вход в катакомбы, где располагалась «Либера», – еще ничего не значит. Во-первых, тогда была зима, все здесь выглядело совсем иначе. Во-вторых, после облавы его могли засыпать. А в-третьих, если уж его действительно нет, то сошли с ума мы оба.
– М-да... – неубедительно усмехнулся Валера, всматриваясь в стремительные волны речки. Ее шум чуточку успокаивал, отбрасывал в сторону стружку смятения.
Он подумал немного и решил все-таки показать Ольге одну вещицу, которую хранил со дня падения эса. Скинул со спины рюкзак, вжикнул «молнией». Порывшись в недрах, нашел сверток.
– Что это?
Валера аккуратно развернул материю и достал деревянную фигурку. Протянул Панкратовой:
– Вот, гляди. Раньше я тебе не показывал...