Изнаночные швы времени

Слепцов Иван

– Дед нашего Шурика считал, – продолжал Олег, – что при дворе Грозного Андрей научился, как никто другой, растворяться в обстоятельствах, мимикрировать, подстраиваться, и от этого у него и развилась такая способность. Ведь там пришлось участвовать в таких вещах, которые я, например, честно говорю, не перенес бы. А у него получилось.

– Например?

– Например, лишать девственности молодых послушниц из окрестных женских монастырей раскаленными угольками. Или…

– Не надо, – остановил его Норман.

– Да, лучше без подробностей. Захочешь если, посмотри мемограмму 39 Андрея

оттуда, – кивнул Олег. – К тому же мы пришли.

Они стояли на краю «острова», внизу было начало каменной пади, которая вывела их к базе вчера. Здесь камни завалили пятьсот или шестьсот лет назад, наверное, а может, и раньше, довольно мощный источник. Камней было много, но источник хотел жить, и им удалось научиться сосуществованию. И теперь на террасе получилось что-то вроде гигантской каменистой лохани, наполненной чистейшей водой.

39

Мемографирование – точная копирование в память хрономенталиста того, что ему приходится наблюдать в прошлом, и сопутствующей информации: чувств, эмоций, возникающих попутно мыслей. Мемограмма – запись всего этого в те или иные хранилища данных. Мемографирование появилось в арсенале хрономенталистики в 2187 году, на сорок лет позже трансвременных перебросок, и быстро стало одним из ключевых методов исторических исследований.

– Айрунг! Настоящий бассейн! – восхитился Норман.

Олег спустился с откоса, осторожно переступая с камня на камень, уселся на берегу на большой, почти плоский сверху валун, стянул сапоги и погрузил ноги в воду. Потом обернулся на Нормана, стоящего наверху теперь в обнимку с дубом-подростком, и крикнул:

– Спускайся давай!

Тот кивнул и в несколько прыжков оказался рядом с Олегом. Следом за ним скатилась и пара небольших камней, которые он мимоходом сдернул с места. Один камень плюхнулся в воду, второй остановился на валуне около Олега. Норман взял камень в руки, метнул на манер ядра, довольно улыбнулся, оценив результат, снял сапоги, уселся рядом с Олегом, также опустив ноги в воду. На секунду. В следующее мгновение он уже сидел на корточках и изо всех сил растирал лодыжки.

– И ты полезешь в такую воду?

Олег не ответил. Он встал, потянулся, сложил рядком оружие, не торопясь стянул с себя рубаху и штаны, опять уселся на прежнее место и как-то в момент скользнул в воду – тихо, даже кругов вокруг себя почти не пустил. Норман не успел заметить, как это произошло. Вроде сидел человек на камне, а теперь раз – и нет его.

Вынырнул Олег почти на самой середине озерца. Потом ушел вертикально под воду, проверяя глубину, снова вынырнул и не спеша на спине поплыл обратно. Выбрался на камень и распластался, согреваясь. Затем прищурился на Нормана, у которого в глазах была смесь восхищения и страха:

– Я тебе тоже советую искупаться.

Норман замотал головой и опасливо отодвинулся.

– Давай-давай! Почувствуешь себя способным летать.

И добавил еще несколько фраз, состоящих в основном из междометий и идиом, но, может быть, оттого и особенно эффектных: описал, какое наслаждение дух и тело получат, если окунуться.

В конце концов Норман сдался, начал раздеваться. Медленно, оттягивая миг погружения в холоднющую воду, миг, предощущение которого уже рассыпалось по коже мурашками. Потом бросил на кучу одежды лук, зачем-то опять попавший ему в руки, и со всего маху нырнул. А когда вынырнул, дремотный мещерский лес услышал такой

рев, которого в этих краях, наверняка, не слыхивали и, скорее всего, никогда и не услышат. Так должен бы завопить йети, когда впервые понял, что мир несовершенен.

VI

Когда они, наплававшись, вернулись в лагерь, был без пяти минут обед. Над россыпью из углей, лежавших в яме из-под дерна, на вертелах пускали жир заячьи тушки, в стороне Феликс возился с бочонком литров в тридцать, и его довольный вид говорил, что он содержимое бочонка пробовал и содержимое это вполне достойного качества.

– Готово? – подошел к нему Олег. – Дай! А Шурик где?

– Внутри он, – ответил Феликс. – Я ему сказал амуницию подбирать.

Феликс собрал из мегапластовых колец, штырьков и пружин, замаскированных под бронзу, да куска кожи, сшитого в виде наперстка великаньих размеров стакан, наполнил его и протянул Олегу. Тот выпил и выдохнул довольно.

– Хорошее пиво, – усмехнулся. – Очень хочу посмотреть, что ЗПД себе там сейчас подберет.

Ждать пришлось недолго. Скоро наверху между веток дуба показался Шурик с большим мешком. Затем опять скрылся внутри и появился вновь опять не с пустыми руками. Всего мешков оказалось пять. Олег хмыкнул, снова наполнил свой стакан и отошел, прихватив еще один для Нормана, который с видом знатока крутил вертела. Феликс пошел к дереву – помочь Шурику спустить мешки вниз.

– Вы только сейчас ничего не разбирайте, – крикнул Олег ему в спину. – Давайте сначала пообедаем! Есть хочется!

Обед проходил в молчании: если у зайцев и были какие-нибудь недостатки, то пиво заставило о них забыть. И только когда Олег с выражением крайней печали на лице повалил опустевший бочонок на бок и катнул его мыском сапога в сторону, Шурик подал голос:

– Суп еще, конечно, надо было сделать.

– Ну, други, – оставил это замечание без комментариев Олег, – раз пива нет больше, сейчас проведем сеанс связи с Андреем и обсудим наши планы.

Коммуникационным устройством оказалась та самая икона, оклад которой с утра чистил Норман. Теперь он посмотрел на нее совсем без удовольствия, подхватил лук и ушел подальше. Шурик при упоминании Андрея сделал вид, что у него есть какие-то срочные дела в землянке.

– Норман чистил?.. – спросил Олег, доставая из обшитого кожей деревянного короба, служившего для перевозки иконы-коммуникатора, куски янтаря.

Феликс кивнул.

– Отличный парень! Хорошо, что хоть иногда с сопровождением везет!

– Не перехвали ты его, – Феликс поморщился. – Может, он к тебе в доверие просто втирается?

– А чего ему ко мне втираться, – не согласился Олег. – Он представитель заказчика, я ему не начальник. К тому же…

Фраза требовала завершения, но Олег замолчал. Он злился. Один из кусочков янтаря, которые надо было закрепить в углублениях на бортике оклада, никак не хотел вставать на место.

– А в матснабжении Андрей еще порядок и не начал наводить, – Феликс взял другой камушек и брезгливо повертел его в руках. – Аккумуляторы – двадцатилетней давности.

Олег что-то буркнул и нажал посильнее на упрямый янтарь. Раздался звучный щелчок, и камушек наконец-то оказался в предназначенной для него нише. Сразу же загорелся один из двух красных самоцветов, которые были закреплены в верхних углах оклада.

– Ладно, не буду тебе мешать. Сам общайся. – Феликс встал и, прихватив меч, скрылся за дубом, откуда доносился сначала негромкий свист, а потом глухое «ф-фтук» наконечника стрелы, входящего в толстую кору.