Изнаночные швы времени
Шрифт:
Андрей подъехал к дому, остановил мобиль на стоянке, засыпанной мелким гранитным гравием, и пробежал через лужайку к дому. Из-за входной двери слышался целый концерт: лай, повизгивания и партия барабана – бешеный цокот когтями по шпону. Минуту-другую пришлось постоять, пока электронный сторож не проверил рисунок ладони и не разблокировал запоры. Андрей чертыхнулся и в тысяча сто второй раз наказал себе врезать в дверь старый добрый замок, который открывается старыми добрыми ключами.
Из открывшейся двери выскочила белая, под окраску дома,
– Никто к нам не приезжал, Роберт, – проговорил Андрей, поймав пса и почесывая его за ухом. – Никому мы с тобой не нужны. Ну, иди, побегай.
Он поставил на ошейнике регулятор электронного поводка на расстояние в два километра и похлопал собаку по боку: давай, давай, ищи. Роберт опустил морду к земле и побежал вокруг дома. Андрей посмотрел псу вслед, усмехнулся: какой переполох начнется среди окрестных кабанов – и вошел в прихожую.
За дверью его встретил кибер, особенно любивший образ девушки-эльфа. Андрей похвалил новый купальник в дырочку, от ужина отказался:
– Поработать надо. Через часок, хорошо?
В кабинете на втором этаже он не стал включать свет и перевел вызов Олега на домашний коммуникационный центр. Темнота в дальнем углу, где, сейчас невидимый, стоял книжный шкаф, стала еще гуще, хотя на уровне верхней полки и заполоскалось на сквозняке пламя факела. Впрочем, оно даже огнем не казалось, а выглядело как хаотично колеблющаяся из стороны в сторону жидкая амальгама золота. Света от нее хватало только на то, чтобы выхватить из мрака лицо Олега и левый наплечник его кольчуги.
Сумрак Андреева кабинета перемешался с темнотой, окружающей Олега, и, казалось, они сидят в одном большом мрачном помещении. Только один в удобном кресле, а другой – на грубой деревянной лавке.
С минуту они вглядывались в лица друг друга, вдруг Олег дернулся и досадливо хлопнул себя по ладонью по бедру. Сочно звякнуло металлом о металл.
– Клопы?
– И блохи.
Андрей нашел на столе невидимую бутылку виски, плеснул в невидимый стакан и отсалютовал им Олегу. Тот угадал движение и поднял с пола перед собой корчагу с медовухой, поднесенную деревенскими жителями.
– Чтоб вам удача помогала! – сказал Андрей. – Давай, светлейший, рассказывай, что у тебя там.
Олег рассказал. Андрей, выслушав, спросил:
– Почувствовал себя наконец-то всемогущим богом?
Олегу показалось, что это ирония, и ответил резковато:
– Я почувствовал себя на месте.
И посмотрел на Андрея не без вызова: если считаешь, что мы наделали ошибок сверх меры, то отзывай нас с Феликсом, присылай кого-нибудь другого, но зубоскалить нечего. Но Андрей молчал и вроде бы ждал продолжения рассказа.
Олег продолжил: заговорил не о том, что случилось, а о своих ощущениях и трактовке событий, которая внезапно сложилась в его голове. Думаю, что мы ничего сегодня не поменяли в прошлом, говорил он. Никогда не было 16 мая 1252 года
И вообще, слова «никогда» и «всегда», как, впрочем, «раньше» и «позже», в отношении к истории имеют условное значение, развивал свою мысль Олег. Любая дата – это не более чем координата в пространственно-временном континууме, обозначающая точку, положение вещей в которой определятся набором воздействий, когда-либо на нее оказанных. В нашем случае это и ордынец, вспоровший живот беременной женщине, и Норман, который этого не смог стерпеть, и, может быть, какой-нибудь куратор этой эпохи из далекого будущего, решивший, что монгол это заслужил, а потому каким-то неведомым пока способом придавший стрелам Нормана особенную точность.
Все это Олег говорил, глядя в сторону – на светлый из-за взошедшей луны прямоугольник открытой двери. Он боялся, что если посмотрит на Андрея, то увидит на его лице ехидную усмешку и собьется.
Но Андрей на него не смотрел. Он открыл окно и разглядывал луну. Она висела примерно на том же самом месте, что и у Олега. Только цвет у нее был красноватый.
«Сейчас скажет – красиво оправдываешься», – решил Олег.
– Апология предопределенности, – однако проговорил, не оборачиваясь, Андрей. – Имеет право быть. Но…
– Совсем нет! – Олег не дал ему договорить. – Я для себя это сформулировал как… Как содействие энтропии несчастья. Ускорение ее.
Андрей промолчал.
– Я правильно понимаю, что сворачиваться не будем? – Олег решил свести этот не совсем понятный разговор к каким-то практическим итогам. – А с Норманом что делать? Все-таки угрозы в тот момент, когда он выстрелил, нам никакой не было, как ни крути.
– Это ты сам решай, – голос Андрея почему-то был печальным. – Ты на месте распоряжаешься. Я бы отослал. Прямое нарушение ключевых инструкций. Вам проще будет. Займетесь только нашей задачей.
Феликс, сидевший под дверью, из всего разговора понял одну вещь: Нормана отправят домой.
– Континуум… Временные координаты… – ворчал он, укладывая Олега, который захрапел сразу, как только прервалась связь. – Пойдет лучше простой неученый проводник в караул. Хороший караул еще никогда не был лишним.
Он растолкал Шурика, оставил его на крыльце вместо себя, сочувственно глянул на спавшего поодаль у костра Нормана и пошел к околице. Заставы из деревенских мужиков были на местах. Хотя опасности от ордынцев и не предвиделось, решено было создать что-то вроде ополчения – чтобы сами селяне были при деле и чувствовали себя увереннее.