Изобретатель Вечности

Кривин Феликс Давидович

– Возраст такой, - сказал Коммерсант. К ним опять возвращалось забытое понятие возраста, воздвигая между ними возрастные барьеры.

– А ведь молчал, - затрясла головой Старуха.
– Обо всем рассказывал, а об этом молчал...

– У меня такие дети, - сказала Бакалейщица.
– Что-нибудь сделают - и молчат. Хоть ты дух из них вон - не скажут ни слова.

– Мог бы признаться раньше, - сказала Парикмахерша.

– Это не так просто, - возразила Студентка.
– Нужно собраться с духом, ведь идешь на верную смерть. Он мог бы и вовсе не признаваться, его бы не заподозрили,

но он поступил как мужественный человек. Он дважды поступил как мужественный человек: и когда признался, и когда утопил этого офицера.

– Ну, знаете, если это называть мужеством...
– Парикмахерша не кончила фразы, заметив, как дрогнула профессорская борода.

– Утопил офицера!
– воскликнул Профессор.
– Кто вам сказал, что он утопил офицера?

Коммерсант отвернулся к окну:

– По-моему, он сам в этом признался.

– Он солгал. Я был все время возле него, он барахтался у самого берега, учился плавать.

– Он не умел плавать?
– удивилась Парикмахерша.
– Как же он мог кого-то утопить, если он сам не умел плавать?

– Теперь его убьют, - сказала Старуха. И заплакала.

– Его бы все равно убили, - резонно заметил Коммерсант.
– Что же лучше: чтоб убили одного или семерых? Простая арифметика.

– Не такая простая, если приходится умирать самому, - сказал Профессор.

– Это субъективный взгляд, - сказал Коммерсант.
– А в данном случае нужно рассуждать объективно.

Старуха спросила, почему же он. Коммерсант, в интересах объективности не взял вину на себя? Ведь и тогда была бы та же арифметика: один вместо семерых.

Коммерсант ответил с ледяным спокойствием:

– Почему именно я должен был рассуждать объективно? Здесь есть люди постарше...
– при этом он посмотрел на Старуху, затем на Профессора и наконец остановил взгляд на Бакалейщице. Он и прежде любил остановить на ней взгляд, но теперь в этом было что-то новое и обидное.

Старуха вышла на лестницу, словно для того чтобы посмотреть вслед Почтальону, как не раз смотрела вслед уходившим от нее сыновьям.

– Дверь открыта, - сказала она, возвращаясь.

– Они сняли охрану, - сказал Профессор, выглянув в окно.

– Значит, мы свободны?
– уточнила Парикмахерша.

Все были свободны, но все оставались на местах. Корабли благополучно причалили к берегу, но никто не спешил сойти на берег.

– Зачем он взял вину да себя?
– недоумевала Парикмахерша.
– Чтобы спасти вас? Но ведь мы были так мало знакомы...

– Это вы не были с ним знакомы, а я любила его, как сына. Как внука. Всякий раз, когда мне было плохо, он приносил мне письмо.
– Старуха беспомощно огляделась по сторонам, ища письмо, потому что сейчас ей было особенно плохо.

– Мы тоже были ему не чужие, - сказала Бакалейщица.
– Я относилась к нему с большой симпатией.

Студентка усмехнулась:

– И этого достаточно, чтобы отдать за вас жизнь?

– Почему за меня? Скорее за вас, вы ближе ему по возрасту.

Парикмахерше Почтальон тоже нравился, хотя, к сожалению, они были мало знакомы. Газет она не читала, а писем ей никто не писал. И она никогда не могла

подумать, что он, для кого она не была даже адресатом...

– Почты сегодня не будет, - сказал Коммерсант. И увидел в руках у Старухи письмо.

Все-таки она получила письмо. С опозданием, но получила. Как она была благодарна этому мальчику, что в такую минуту он не оставил ее без письма! Она подошла к серванту, чтобы поправить салфетку, и под салфеткой обнаружила письмо. И это было - как возвращенная молодость.

– Что же нам пишут?
– осведомился Коммерсант.
– На конверте нет адреса, это значит, что письмо адресовано воем. Дайте-ка я прочитаю.

– Нет, - сказала Старуха, - только не вы.

Она читала медленно, как читала когда-то в начальной школе, потому что что-то вдруг случилось у нее со зрением и с голосом тоже:

"Живите долго. Когда почувствуете, что осталось впереди мало лет, считайте годом день или час, и опять впереди у вас будет вечность. Так, вероятно, поступают бабочки, которые живут один день. Каждый, кто живет, проживает вечность, только измеряется она по-разному. Моя вечность подходит к концу, а ваша пусть подольше не кончается. Извините, что не смог доставить вам это письмо, как положено почтальону".

– Тот же почерк, - сказала Старуха-манекенщица.
– Значит, это он писал письма, которые продлевали мне жизнь.

– Продлевали нам жизнь, - сказала Студентка.

– И теперь он снова продлил нам жизнь, - сказала Бакалейщица.

Коммерсант посмотрел на часы, которые опять показывали часы, а не годы и столетия.

– Изобретатель вечности, - сказал Коммерсант.

Теперь стало ясно всем, что это он, Почтальон, изобрел для них вечность. Профессор считал это поистине великим изобретением. В ответ на замечание Коммерсанта, что вечность существует объективно и независимо от нас, Профессор возразил, что иногда ее стоит заново изобрести, чтобы сделать доступной человеку.

– Жизнью пользуйся живущий, - сказал Коммерсант.

– Это правда, - вздохнула Бакалейщица. Это была нелегкая для нее правда. Ей было искренне жаль этого мальчика, этого Почтальона, но ведь они, в сущности, только начали жить. Они с Коммерсантом только начали жить.

Она придвинулась к Коммерсанту, но он отодвинулся от нее: разница лет встала между ними, как стена, и было не преодолеть возрастного барьера. И не только возрастного. У него была своя семья, у нее своя. У нее своя бакалея, у него своя коммерция. Все, что их еще недавно сближало, выпорхнуло, как бабочка, в открытую дверь, за которой простирались их разные жизненные дороги... У каждого своя дорога. Своя ли? Жизнь, которая ждала их за дверью, стала для них чужой за этот месяц - за эти века и тысячелетия. Все, что они здесь обрели, все, что дала им вечность, теперь было безвозвратно утрачено. Профессор не допишет своей монографии о жизни бабочек в условиях закрытых помещений, Старуха вернется к своей старости, а Парикмахерша - в дамский зал, отделенный, отгороженный от мужского. Стихи, переписанные Студенткой, будут напрасно взывать о любви, и стопка пеленок не дождется своего хозяина... Бакалейщица это поняла и отодвинулась от Коммерсанта.