Изобретение зла
Шрифт:
– А теперь я тебя убью, - сказал Красный и сам подошел к куче стульев.
– Эй, - сказал Черный, - драться только честно. Никаких палок.
– Ну и ладно. Мне не нужны палки, - ответил Красный и снова сочно вмазал по расплющенной физиономии. Коричневый упал и больше не дергался.
– Он готов, - сказал Красный.
– Щас я проверю, - Черный потряс Коричневого и привел его в чувство.
Сейчас или не сейчас? Нет, ещё рано, в нем ещё много силы.
– Нет, - сказал Черный, - в нем ещё осталось много силы. Сейчас он поднимется
Коричневый встал, шатаясь. Кровь стекала с лица на рубашку и быстро засыхала, быстро становилась коричневой. На Красном ещё не было ни одного синяка.
Коричневый попробовал снова пойти в атаку.
Красный прыгнул вперед и выдал серию ударов, но Коричневый не упал, а только опустился на колени.
– Теперь все?
– Проверим, - ответил Черный и склонился над лежащим.
– Ты чего лежишь?
– спросил он тихо.
– Сейчас встану, - ответил Коричневый.
– Молодец, голова работает. Держи это, это штука только для тех, у кого голова работает. Он входит почти на ладонь. Нужно только не пырять, а резать.
Запомнил?
– Запомнил.
Коричневый встал. В его кулаке блестело что-то стальное.
Красный достал из кармана большой стальной ключ с зазубренным острым концом и тоже сжал его в кулаке.
– Да, это честно, - сказал Черный.
Коричневый снова пошел вперед. Руку со скальпелем он держал за спиной.
Красный стоял спокойно. Он был уверен - РАЗ!
Скальпель оставил длинную полосу, будто след от удара саблей.
– Молодцы, - сказал Черный, - ты Красненький, ты особенный молодец. Жаль, что через пять минут ты умрешь от потери крови.
Красный упал. Коричневый сел на него и продолжал резать, не соображая. Куда уж тут соображать, если это второй уровень.
Черный выскользнул из подвала и закрыл за собой дверь. Дверь была тяжелой, металлической - подвал по совместительству занимался бомбоубежеством.
Раздался громкий стук изнутри. Это Коричневый пришел в себя. Но дверь уже заблокирована. Час или два - и он задохнется в герметично закупоренной комнате.
Черный закрыл за собою ещё и вторую дверь. Вторая была мягкой и звуконепроницаемой. Стук исчез. Был слышен лишь гул, волнами - громче, тише, громче, тише...
На обратном пути Черный зашел в туалет и внимательно осмотрел свой черный халат. Нет, пятен крови нет. А сзади? Сзади тоже нет. Можно возвращаться.
Есть ещё такая вещь как экспертиза и отпечатки пальцев, но на втором уровне никто не станет этим заниматься.
Черный зашел в палату к девочкам и застал там Пестрого, который воторой раз повторял свой анекдот про Холмса и секс. Пестрый не всегда бывал оригинален. Но девочки смеялись. Это была такая игра: которая засмеется, та должна поцеловать расказчика.
– Эй, осторожнее, дырку процелуешь!
– крикнул Пестрый и девочки навалились на него всем скопом.
– Ниже пояса не целовать, буду присуждать штрафные очки!
– сказал Черный.
–
– спросил Пестрый.
– Не видишь, девочки недовольны?
– Линейка есть?
– Какая?
– Подлинее. Сантиметров на тридцать.
– Ой, поищи сам!
– возмутились девочки и снова навалились на Пестрого.
– Бой без правил!
– кричал Пестрый, - можно целовать в любую часть тела и сколько угодно раз!
Все визжали, вопили, орали и хохотали.
Тебя в следующий раз, - подумал Черный. Он нашел линейку и вышел из девчачьей палаты.
68
Черный опять вернулся. Теперь он привязал к ручке сачка длинную деревянную линейку, чтобы так ловить рыбок, которые плавали у дна. Проходя, он зацепился за перевернутый стул и выругался.
– За линейкой ходил, - нервно объяснил он, хотя никто и не спрашивал.
– Черный, чего тебе в жизни не хватает?
– Мне всего хватает. Он опустил сачок в воду и стал гоняться им за красной рыбкой, поднимая муть со дна. Рыбка долго не продержалась.
– Делай всегда вот так, и тебе всего в жизни будет хватать.
Он ударил кулаком, расплескивая рыбку. Рыбка брызнула во все стороны, как будто она была жидкая. Синяя поднялась, с вызывающим видом стряхнула каплю с рукава и ушла.
Черный подошел и вытер ладонь о мою рубашку.
– Вот так, - сказал он зачем-то.
– Не бойсь, она к тебе вернется.
Черный относился ко мне иначе, чем к другим. Во-первых, он меня не бил.
Во-вторых, он меня воспитывал и рассказывал разные вещи о себе, даже очень секретные. Казалось, он хотел сделать из меня ученика. Поэтому я относился к нему без надлежащей робости.
– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?
– спросил он.
– Тараканов.
– Ну и как?
– Противно, - сказал я.
– Не жалко?
– Жалко.
– А вот я убивал. И даже несколько раз. В первый раз - человека, которого всегда уважал. Еще за день до того мы ехали в поезде и он рассказывал всякие интересные вещи. О древних людях, о рыцарях. Рыцари когда-то жили на самом деле.
Он говорил так, как будто сам их видел. У него был сломан нос и это его не уродовало. Еще он говорил о красоте жизни - тут я его понимал. Я ведь не дурак, ты знаешь. Только умный чувствует красоту жизни, для глупоко красота слишком сложна, а ума хватает только на гадости... А на следующее утро я его убил и ни капельки не жалел в первые дни.
– А сейчас?
– Сейчас жалею. Жалею, что не узнал больше. Он много мог рассказать.
– А эачем ты мне это рассказываешь?
– Учу. Тебя ещё многому придется учить. Сколько сейчас времени?
– Примерно без пятнадцати шесть. А что?
– Я все время был здесь и ловил рыбок, правильно? Все время, с самого обеда. Ловил, пока не переловил всех.
– Вроде так.
– Не вроде, а так. Если спросят, так и скажешь. А тебя обязательно спросят, потому что ты все запоминаешь. Ты меня не подведешь.