Изоляция

Ткачев Сергей

Врезавшись в стену, стол разлетелся на щепки. Этот звук должен был быть услышан даже в центральной части здания филиала храма, потому проигнорировать его жрицы не смогут.

Будем считать, что сигнал тревоги я подал, теперь же займемся самими убийцами.

Быстро сократив дистанцию до намеченной цели, я оказался возле нее как раз в тот момент, когда неформальный ассасин рывком поднялся на ноги. Не успев занять твердую позицию, он получил удар в грудь, переломавший ему там все кости. Отлетев к стене, призрачный убийца с глухим звуком сполз по ней, и больше не шевелился.

Бросившись

на пол, я пропустил над собой два выстрела из бластера. Это последний оставшийся в живых убийца решил воспользоваться представившейся возможностью и атаковать исподтишка.

Сделав перекат, я оказался за креслом и, по–прежнему оставаясь лежать на спине, двумя ногами лягнул его, запуская в полет, подобно столу. Уклонившись от нового препятствия, призрачный убийца снова вскинул свой бластер, но меня на том месте уже не было. Рванув к нему на максимальной скорости, я успел в последний момент перехватить его руку. Сильно сжав все еще невидимое запястье противника, я услышал как убийца закричал от боли и, активировав световой кинжал, попытался ударить меня им в бок. Перехватив и вторую его руку, я тем же способом сломал левое запястье убийцы, лишая его всякой надежды на победу. Оседая на пол, ассасин неожиданно по–женски простонал.

Я что сражался с девушками?

В следующую секунду оптический камуфляж перестал функционировать, открывая моему взору затянутые в латекс, довольно аппетитные женские прелести. Лицо убийцы по–прежнему оставалось закрытым. Решив исправить это, я потянулся правой рукой к кожаной маске, но осуществить задуманное мне так и не удалось. В этот момент в комнату ворвалась охрана на пару с моей “Госпожой”.

– Никому не двигаться! – Громко произнесла женщина с короткой стрижкой, одетая в кожаный доспех с металлическими вставками на груди и спине.

– Что здесь произошло?!

Второй вопрос принадлежал уже бывшей жрице.

По двусторонней связи я оповестил ее о наших гостях и проинструктировал, как следует действовать после их устранения. Так как руководство храма наверняка было в курсе их проникновения, плюс за всем следил незримый наблюдатель, вряд ли мы добьемся от Присциллы хоть каких–то внятных объяснений на этот счет. Объективного расследования тоже ждать не стоит, а потому не следует чинить прибывшим жрицам каких–либо препятствий. Нам всего–то и надо, что пережить эту ночь, а на время турнира мне выделят комнату в гостинице, прилегающей к самой Арене.

Это делается не для удобства какого–то там раба, а из соображений логики. Привозить и отвозить одного единственного участника на каждый бой, было бы нецелесообразно. Тем более что мы сейчас проживаем в Нижнем городе, а Арена находится в Верхнем.

– Госпожа, эти люди пытались меня убить. – Наигранно ответил я на вопрос Лирии.

– Это возмутительно! Кто смеет вредить моему личному имуществу?! Надеюсь, вы ознакомите меня с результатами расследования?

Последний вопрос девушки был адресован к короткостриженой воительнице, выполняющей, как я понял, функции главы службы безопасности, этого филиала Храма Порока.

– Всенепременнейше Госпожа. Унести их

на подземный уровень. Живую заключить в камеру и подготовить к допросу.

На оставшуюся часть ночи нам были предоставлены новые апартаменты, подготовленные, к слову, на удивление быстро. Эта спальня оказалась меньше предыдущей раза эдак в полтора. Даже кровать тут походила на студенческую односпалку. Все эти факты говорили о том, что таинственные кукловоды рассчитывали устранить только меня, Лирию неформалы–ассасины трогать не собирались с самого начала. Логично, без своего раба бывшая жрица помешать их планам точно не сможет.

Чтож, тем хуже для них. Ни сегодня, ни во время проведения турнира, умирать я не собираюсь.

– Главное – не расслабляйся, мы до сих пор не знаем, насколько сильны остальные участники. Если каждый из них способен запускать ультимативный навык, подобный тем, которые нам продемонстрировали во время боя с Варпом жрицы, проблем точно избежать не удастся. – Решила вставить свои пять копеек Эль.

Действительно, в прошлом подобная самоуверенность несколько раз чуть не стоила мне жизни. Вспомнить хотя бы злосчастного древодемона с его пыльцой, или ловушки ушлого рунного мастера.

Хотя, скачущего верхом на инопланетной твари Алоликого Императора я бы не прочь увидеть еще раз.

Усмехнувшись собственным мыслям, я вынужден был согласиться с Эль:

– Наша конспирация накладывает соответствующие ограничения на возможности применения магии. С ее использованием нужно быть аккуратней.

– Двенадцать тысяч условных единиц маны – суровые ограничения. – Поддержала мой настрой сборщица. – Абсолютному большинству людей этого мира подобное даже в самых смелых фантазиях не представится.

– Тот Варп тоже был человеком. – Напомнил я мелкой, вдруг осознав, что мы каким–то чудесным образом успели поменяться местами. Теперь скептиком выступал я.

Подобное, как и летаргический отдых сборщицы, происходило все чаще. Грань между нашими личностями, с каждым днем становилась все тоньше. Иногда я даже ловил себя на том, что начинал воспринимать ее воспоминания, как свои собственные. Даже с учетом потери части архива памяти, во время побега из Колыбели жизни нашей линии вероятности, подобное довольно странно. Конечно же, я не мог не понимать, к чему все идет. Начинала осознавать это и Эль, но мы оба упорно старались избегать этой темы, принимая все странности, как неизбежную данность.

Боль, печаль, злость – это все мои приобретения? За время своего пути я успел потерять практически все, в буквальном смысле этого слова. Стать монстром, отказаться от любви и дружбы, несколько раз принести себя в жертву, а под конец вообще лишиться части своей сущности. И вот снова.

Сколько можно терять?

Глубоко в душе, меня разрывало от сильных эмоций. Желание: заменить их все на Ярость, порой, становилось просто невыносимо. Я старался прятать их как можно дальше, чтобы лишний раз не волновать малышку, но, думаю, она знала о них. Иначе и быть не могло, ведь мы части единого целого, пусть и сумевшие сохранить подобие собственных индивидуальностей.