Изолятор
Шрифт:
Снайпер внимательно оглядел царящий в комнате кошмар, и мне показалось, что и без того искаженное, мокрое лицо его омрачилось отвращением. Повернувшись ко мне, странный человек произнес:
– Некоторые полагают, что способны контролировать все на свете. Но это не так. Этого не может никто. Нельзя контролировать вирус, доктор Маккормик, и нельзя контролировать человека.
Замечание весьма философского свойства, особенно если оно звучит из уст убийцы. Впрочем, парень имел массу возможностей обдумать самые главные жизненные вопросы: власть, влияние, смерть.
Он повернулся и направился к двери, однако, сделав пару шагов, остановился.
– Постарайтесь
Учитель вышел.
Поскольку я все еще не мог полностью осознать, что же произошло, из-за растерянности и шока я окликнул Учителя:
– Эй! А почему меня не убиваете?
Страшный человек остановился в дверях и обернулся, теперь уже держа в руке серо-голубой носовой платок. Впервые я заметил, что он вытер лицо – явный признак того, что работа закончена и можно подумать о других делах. Этот платок, так же как и слезы на его лице, казался совершенно неуместным.
– Я не убиваю государственных служащих без крайней необходимости.
Разумеется, я не поверил. А потому уточнил:
– А как же в таком случае полицейские?
– Это произошло по необходимости и в результате несчастного случая. Жизнь моя после этого осложнится. А необходимости убивать вас – нет, это лишь усугубит проблемы.
Я решил, что убийца сейчас уйдет, однако он этого не сделал. Кивнув в сторону Кэррингтона и Фалька, произнес:
– Они решили, что все рассчитали. Нашли элегантное решение. Но вот куда оно их привело. – Помолчав немного, Учитель продолжал странный монолог: – Я не верил ни этим людям, ни их мотивам, ни способности справиться с ситуацией. В одном не сомневаюсь – положение оказалось бы поистине ужасным и для них, и для меня самого. Подумайте об этом, доктор. Только представьте, в какую сторону посмотрели бы первым делом следователи, окажись убитыми и доктор Чен, и вы? Приняли бы они мысль о том, что ваша бывшая любовница убила Глэдис Томас? И Хэрриет Тобел? Или вообще кого бы то ни было? Умные доктора решили, что смогут замкнуть круг, но это им не удалось. Зато это смог сделать я.
Он в последний раз взглянул на три лежащих в комнате тела. Мы оба долго молчали. Потом Учитель снова заговорил:
– Но главное, почему я оставляю вас в живых, – так это просто из-за того, что вы не знаете моего имени.
– Да, но я знаю ваше лицо.
– О, доктор Маккормик, его-то как раз вы забудете очень быстро.
С этими словами страшный человек исчез. И в мудрости этого высказывания сомневаться не приходилось.
98
На следующей неделе состоялось сразу трое похорон. Отто Фалька хоронили в Питсбурге, Яна Кэррингтона – в Бостоне, а Элен Чен – в маленьком городке на полпути между Сан-Франциско и Сан-Хосе, откуда происходила ее семья. Я, разумеется, присутствовал лишь на последней церемонии.
Служба в китайской католической церкви проходила скромно и, по понятным причинам, не слишком публично. Присутствовали родители Элен, ее брат и сестра, но мы так и не поговорили. Их и так замучили расспросами сотрудники ФБР и детективы окружной полиции, а также каждый, кто только смог забросить удочку. Скорее всего, родители чувствовали себя не слишком уверенно. Может быть, в смерти дочери они винили меня. Честно говоря, мне это вовсе не
Поскольку ехать на похороны оказалось не слишком далеко, а мы с Брук Майклз теперь составляли единое целое, она отважилась меня сопровождать. Выглядели мы, конечно, очень живописно: Брук на костылях, а рядом я, с рукой в гипсе. Невольно пришли на ум вернувшиеся из окопов войны раненые солдаты.
Брук охнула – костыль попал на камешек. Вражеская пуля пробила артерию, но, к счастью, не затронула основные нервы, так что через несколько месяцев нога обещала полностью вернуться в строй. Я искренне радовался и за ногу, и, скажем так, за прилегающие районы.
Моя же ситуация, к сожалению, вовсе не выглядела столь многообещающей. Специалисты вовсе не гарантировали, что удастся полностью восстановить функции левой руки. Хирургу явно не хотелось выносить смертный приговор, однако обнадеживать он тоже опасался. Исход должен был определить результат восстановительной хирургической операции, за ним – месяцы терапии.
Что касается правительственных органов, то оказалось, что при желании они могут действовать вполне активно. А через несколько дней после кровопролития в «Трансгенике» они именно этого и захотели. Ту страшную ночь я провел в полицейском отделении, излагая собственное видение произошедших событий. Меня упорно расспрашивали об Учителе, показывали кучи фотографий и слайдов, полученных, насколько я понимаю, от ФБР и других, более темных правительственных организаций. Я не узнал ни одно из увиденных лиц, и тогда был приглашен специальный штатный рисовальщик. Хорошо запомнив мудрый совет друга с пистолетом, я так и не смог вспомнить его черты. А потому описал внешность другого злодея – масштабом помельче, но тоже хорошо мне известного. В результате нашей совместной работы получился довольно похожий портрет Тима Ланкастера.
Наверное, я пренебрег гражданским долгом, но все равно Учителя вряд ли смогли бы поймать, несмотря на активные усилия заинтересованных силовых органов. Да и разве это имело какое-то значение? Пусть своеобразно, но справедливость все-таки восторжествовала.
Расследование дела о смерти Глэдис Томас возобновилось, и нам с Брук пришлось провести немало времени в департаменте полиции Сан-Хосе, в обществе детектива Уокер. Надо признать, суровая особа смягчилась и разговаривала с нами гораздо любезнее, чем раньше. Кроме того, существовало еще давнее дело об изнасиловании Джэнет Маргулис. К счастью, мне не пришлось самому сообщать об этом преступлении семье покойной. Это входило в прямые обязанности детектива Уокер. Мне осталось лишь пожелать ей удачи.
ФБР прочесало как следует корпоративный офис фирмы «Трансгеника» и ферму в Гилрое. Сотрудникам удалось найти немало свидетельств, а некоторые материалы они умудрились вытащить даже из костра Учителя. Эти ребята с зубными щетками и рентгеновскими аппаратами работали просто здорово. Оставалось лишь пожалеть, что подобную прыть они не проявили несколько дней назад, – это значительно сократило бы количество пролитой крови. Но скорее всего, федеральные агенты должны испытывать признательность уже за то, что их вообще допустили к делу. Не могу понять, какой им толк от собранных вещественных доказательств. Кто остался в живых, чтобы предстать перед судом? Может быть, ветеринар Билл Дайсон? Надеюсь, он не окажется замешанным в разбирательстве.