Изолятор

Спэньол Джошуа

Я подумал, что вовсе нет необходимости дожидаться, пока нам откроют. Но, как известно, Ферлах находился при исполнении служебных обязанностей. И таким он мне нравился гораздо больше. Я начал думать, что будь вчера на моем месте в подвале именно Ферлах, он поступил бы так же, как я – то есть начал бы прокладывать себе путь силой, растолкав Джефферсона и Хэмилтона. Надо сказать, меня это несколько успокоило.

Тем временем я вытащил сотовый и начал перебирать телефоны, разыскивая номер Дэна Миллера. Нашел и нажал кнопку набора. Хэмилтон, Мизурски

и дежурная выстроились в шеренгу за нашими спинами. Из нескольких дверей торчали бесцветные физиономии с ничего не выражающими глазами.

Мизурски повернулся к дежурной.

– Срочно звоните в полицию! – потребовал он. – Скажите, что здесь какие-то люди пытаются взломать дверь и проникнуть в частную комнату. Сообщите, что они угрожают и жильцам, и персоналу пансионата.

Я не верил своим ушам. Ярость захватила меня целиком.

– Скажите, что сейчас здесь сломают шею одному паршивому адвокату.

Дежурная побежала по коридору. Мизурски же крикнул ей вслед:

– Угроза телесного повреждения!

В трубке раздался голос секретарши Миллера. Я произнес:

– Это Натаниель Маккормик из Центра контроля. Дэн Миллер на месте?

Секретарша ответила, что он на совещании.

– Подождите, – попросил я Ферлаха. Тот перестал барабанить. Я снова заговорил в трубку: – Это, собственно, не важно. Не могли бы вы проверить, пришел ли на работу Дуглас Бьюкенен?

Телефон замолчал. Тишина наступила и в коридоре.

Мизурски тоже вытащил телефон и набрал номер.

– Билл, – спросил он кого-то, – у нас уже есть чертов судебный запрет?

В моей трубке раздался голос секретарши:

– Нет, он еще не появлялся.

– А во сколько он обычно приходит? – уточнил я.

– Смена начинается в восемь, – ответила секретарша.

Сейчас было уже почти четыре. Я поблагодарил и отключился.

– Его на работе нет, – сказал я, и Ферлах снова начал стучать в дверь.

Теперь уже к нему присоединился и я.

– Дуглас, откройте, пожалуйста, дверь. Нам очень нужно с вами поговорить. Мы сможем вам помочь.

Я представлял, что Дуглас Бьюкенен лежит в кровати под защитой надежного засова и слушает, как мы барабаним в дверь. Вполне возможно, на голове у него наушники, и парень слушает музыку. Плевать он хотел на нас и наши просьбы и воззвания. Просто старается скрыться в своей скорлупе и забыть все, что происходит в мире.

Время от времени и мне хотелось того же. Больше того, сейчас я мечтал именно оказаться в своей постели и отключиться от…

– Все, хватит, – коротко произнес Ферлах.

Вдалеке раздался вой полицейской сирены.

– Ладно, Нат, давайте ждать копов.

Я обернулся. Мизурски все еще разговаривал по телефону, судя по всему, пытаясь добиться этого самого запрета. Ферлах протиснулся между собравшимися и пошел по коридору. Торчавшие из дверей головы тут же исчезли.

Ждать копов. С какой это стати мы должны их ждать? Мы поступаем логично, правильно, а эти глупцы за нашими спинами стремятся запутать нас какими-то судебными запретами, телефонными

звонками и откровенными угрозами. То есть я хочу сказать, что в данном случае все было абсолютно ясно.

Расстояние между мной и дверью составляло примерно восемь футов, препятствий не наблюдалось. Дверь сделана из дешевого ламината и вполне может сдаться под моим напором. И у нас на руках имеется судебный ордер, который после некоторых дискуссий с полицией у входа может оказаться недействительным, тем более если учесть, что Бен Мизурски здорово запутал ситуацию.

А ну их всех! И если честно, к черту и самого Херба Ферлаха, если ему так отчаянно нужна поддержка полиции.

– Дуглас, отойдите от двери! – И я разбежался.

Хлипкий ламинат не выдержал моего напора, прогнулся и треснул вокруг засова.

– Остановитесь! – закричал Мизурски.

Мне показалось, он добавил еще что-то насчет взлома и частной территории. Я отошел футов на пять и обвел их всех взглядом. Ферлах натянуто улыбнулся.

Я снова побежал к двери, а Хэмилтон быстро двинулся мне наперерез.

На этот раз дверь не выдержала и на несколько дюймов отошла. Хэмилтон ударился в меня, и мы вдвоем ввалились в комнату через сломанную дверь.

Первое, что бросилось в глаза, – это страшный беспорядок. Повсюду валялась одежда; содержимое шкафов и ящиков разбросано на полу. Возле двери в кладовку высилась целая куча барахла. Однако чего-то здесь явно не хватало.

А дело было в том, что Дуглас Бьюкенен не лежал в кровати. Его не было и в углу. Он не ждал меня с крепко сжатыми кулаками. Дуглас просто исчез.

Два представителя балтиморской полиции – низкий им поклон – оказались спокойными, рассудительными, в состоявшемся кратком споре явно встав на нашу сторону. С сентября 2001 года органы охраны порядка и охраны здоровья крепко подружились и действовали заодно. Вместе стояли на страже общественной безопасности.

Итак, мы собрались все вместе: Ферлах, я, Мизурски и двое полицейских. Хэмилтон куда-то испарился. Может быть, отправился пугать детишек или мучить кошек – не знаю уж, каким именно образом он развлекался.

Мизурски деловито записывал номера полицейских блях и угрожал дисциплинарным взысканием. Один из копов миролюбиво пытался его успокоить.

– А это что такое? – Второй полицейский, черный, лет тридцати, по фамилии Блэйкли, показал на выломанную дверь.

Повисло минутное молчание. Я заговорил первым:

– Мне показалось, что из-за двери раздаются стоны. Видимо, я ошибся.

Офицер записал мой ответ в маленький блокнот.

– Понятно.

Мы с Ферлахом закончили первичный доклад и попросили разрешения обыскать комнату, чтобы обнаружить то, что нам нужно: мышиное дерьмо, использованные кондомы, что-нибудь. Но теперь уже дело касалось полиции, и нам приказали ждать детектива и судебных исполнителей.

Мизурски, сказав, что будет ждать в офисе, к счастью, сбежал. А Хэмилтон, к несчастью, как раз вернулся.