Изолятор

Спэньол Джошуа

– Хочу заявить о нападении, – обратился он к Блэйкли, пока мы все дожидались детектива. – Доктор Маккормик напал на меня с крысой.

Блэйкли уточнил:

– Вы имеете в виду, что он подошел к вам с тем юристом, который только что нас покинул?

Мы все славно посмеялись. Одна из радостей работы врача состоит в том, что вы не юрист. Я всегда прошу судьбу, чтобы у людей оставались силы шутить: именно шутки убеждают меня в правильности выбора профессии.

Блэйкли протянул Хэмилтону визитку.

– Видите адрес? Это адрес балтиморского

городского департамента полиции. Уверен, если вы к ним обратитесь, дежурные офицеры будут счастливы принять вашу жалобу.

Как правило, частные жалобы не вызывают особой суеты в департаменте полиции, но мы с Ферлахом передали Блэйкли собственный страх перед Всевышним и массовым заражением, а уж он распространил его дальше. Через полчаса к нам присоединились и детектив, и судебный пристав.

Все четверо – следователи из балтиморского департамента полиции и мы с Ферлахом – натянули резиновые перчатки.

Когда судебный пристав (а это оказалась женщина, и именно она выполняла черновую работу) находила что-нибудь, по ее мнению, заслуживающее внимания, она звала нас, и мы с Ферлахом брали мазок или пробу и отправляли в контейнер. Первые двадцать минут она обращалась к нам буквально каждую минуту, по поводу каждого увиденного волоска или необычного волокна. В конце концов Ферлах объяснил ей, что нас интересуют только помет животных и мокрые субстанции: сперма, слизь, кровь. Дама быстро поняла суть дела.

Вскоре я уже оказался в коридоре, и мне задавал вопросы детектив по имени Джон Майерс. Этот Майерс, судя по всему, принадлежал к следователям старой школы. Стиль его работы не менялся, наверное, с конца семидесятых или начала восьмидесятых, когда детектив только поступил на службу. Одет он был в замшевый пиджак и рубашку с узким галстуком. Над верхней губой топорщились редкие колючие усы.

Майерс посмотрел в сторону комнаты Дугласа, потом перевел взгляд на меня.

– Вы сказали, что когда в последний раз видели молодого человека, он выглядел возбужденным.

– Именно так.

– Не знаете, почему именно?

– Конечно, знаю. Это я встревожил его. Я его расспрашивал.

– Какие вопросы вы задавали?

– Выяснял сексуальные привычки.

– Как вам кажется, у него был повод сбежать?

Я окинул взглядом коридор. За нами наблюдал один из живущих здесь печальных троглодитов. Майерс перехватил мой взгляд.

Я уточнил:

– То есть вы имеете в виду, помимо очевидных причин?

Детектив Майерс сразу понял.

– Да.

К тому времени Ферлах уже откололся от нашей компании и теперь занимался допросом жильцов второго этажа. Вообще-то раньше, несколько дней назад, он уже исследовал эту территорию, но пара дополнительных вопросов никогда не помешает, особенно если учесть, в чем именно мы теперь подозревали Дугласа Бьюкенена.

Я ответил:

– Существует вероятность того, что Дуглас Бьюкенен – сексуальный хищник.

– И это станет серьезным основанием к побегу.

– Но

знал ли он, что мы в курсе его дел? Больше того, я даже не знаю, понимал ли он, что поступает плохо. Надо учитывать все обстоятельства.

– А кто рассказал вам о хм… склонностях мистера Бьюкенена?

– Табита Кинард. Она работает медсестрой в других пансионатах.

Майерс еще раз заглянул в комнату: глаза его явно остановились на больших плакатах «Фотинайнерз» и «Джайентс». Немного помолчав, детектив заметил:

– Что, в нашем городе ему не хватает хороших команд? Мы ведь выиграли Суперкубок.

– Что вы имеете в виду?

Детектив кивнул в сторону плакатов.

– Он что, из Сан-Франциско?

– Сказал, ни разу там не был. Вполне может быть, что врет.

– Я бывал во Фриско, – заметил Майерс, использовав именно то сокращение, которое меня очень раздражает. – Хороший город, однако у них там процветают геи. Возникает вопрос: за чем именно охотится этот парень? За мужчинами? За задницами?

Я подумал, что Дуглас охотится не за этим и даже не выражается так безвкусно. Детектив криво усмехнулся.

– Не знаю, – ответил я. – Он мне говорил, что никогда не занимался сексом с мужчинами.

– Ладно. – Майерс закрыл записную книжку. – Думаю, можно на первое время закончить. Надо поговорить с другими ребятами здесь… постараться, во всяком случае. Если смогу добиться от них какой-нибудь связной информации.

К сожалению, судя по всему, Майерс стремился разрядить обстановку и начал шутить. Я постарался взглянуть на него как можно спокойнее и безразличнее.

– А как вам кажется, нет ли чего-то в этом мистере Бьюкенене, что может показаться странным?

С чего начать?

– Наверное, причину сможете выяснить именно вы, но дело в том, что эта комната выглядит куда лучше, чем все остальные.

– И что же?

– Не знаю. Вы детектив. Спросите доктора Джефферсона, почему именно Дуглас Бьюкенен живет в особых условиях.

– Именно потому, что я детектив, я буду спрашивать о том, что имеет отношение к делу.

– Имеет отношение к делу? – Судя по всему, я начинал раздражать детектива Майерса. А это уже совсем излишне. – Простите, детектив, сегодня был очень сложный день.

– Все дни сложные, доктор. Что-нибудь еще?

– Да. У Дугласа есть сотовый телефон.

– И что же?

– Здесь не разрешается иметь сотовые телефоны.

– Ясно. А вы знаете номер?

– Нет.

– Мы свяжемся с телефонной компанией и, если нужно, сможем прослушать разговоры.

– Не могли бы вы поставить меня об этом в известность? Необходимо знать, с кем именно он разговаривает. – Я протянул ему визитку. – Будет проще и быстрее, если вы свяжетесь непосредственно со мной. В обход бюрократических препон. – Я дал ему минуту на раздумье. Наконец он кивнул. – Дело в том, что мы должны поговорить со всеми, с кем он вступал в контакт. Люди могут оказаться в опасности.