Изоморф. Дилогия
Шрифт:
– Рани! – оглушительно рявкнул дядька Гош, не услышав внятного ответа. – Что ты молчишь, нуррово отродье?! Я, кажется, задал вопрос!
Я мысленно поежился (вот же дал бог мужику голосище) и, понурив голову, сказал:
– Простите, дядюшка. Я… вас подвел.
– Ты что сделал?! – окончательно взвился дядюшка и, закатав рукава, с угрожающим видом двинулся в мою сторону. Но, к счастью, вовремя заметил мой плачевный вид. Углядел на грязной рубахе не до конца отстиранные пятна крови. Без особых церемоний вздернул меня за подбородок и, придирчиво оценив слипшиеся на темени и затылке, успевшие покрыться кровяной коркой волосы, рыкнул:
– Живо в дом! Мыться! Переодеваться!
– Да, дядя, – смиренно отозвался я. А как только дядька отцепился, с понурым видом побрел в дом, мысленно поздравив себя с первой человеческой и, надеюсь, достоверной личиной.
Поскольку ни жены, ни постоянной любовницы у дядьки Гоша не было, то раны мои осматривала единственная на весь трактир служанка. Та самая, которая изо дня в день добросовестно выносила помои, чистила сортиры и выполняла всю черновую работу в доме и во дворе.
8
Рин – час.
По идее, в таком злачном месте стоило бы держать пару-тройку, а то и побольше, девиц нетяжелого поведения, раз уж здесь все-таки трактир, а не элитный ресторан. Но дядька терпеть не мог шлюх, считал свое заведение серьезным, поэтому Шилку (так звали служанку) никто по углам не зажимал, а если возникала необходимость в услугах такого рода, Гош просто предоставлял желающим комнату на рин-полтора и отправлял посыльного в расположенный на соседней улице бордель. Обеспечивая таким нехитрым образом и должный уровень сервиса, и через собственные принципы не переступая.
Правда, как я уже знал, гости требовали данную услугу нечасто – в бордель они и сами распрекрасно могли добраться. Да и не принято тут было мешать развлечения с делами. Поэтому же в трактире не было женщин, а та, что была, состояла в штате лишь потому, что, по мнению хозяина, уборка сортиров и вынос помоев – это та работа, которую мужчины, пусть даже малолетние и никчемные, ни при каких условиях выполнять не должны.
Да. Такой вот у Рани… ну теперь уже у меня… своеобразный дядюшка, который свято верил, что, окромя детородной функции, женщины по жизни ни на что не годны.
– Нечего тут шить, – буркнула Шилка, без особого интереса изучив мою окровавленную бестолковку. – Даже примочки не нужны. Можешь топать мыться и в зал. Народ уже собирается.
Угу. Само собой, приняв решение занять место Рани, я заранее подумал про оправдания перед дядюшкой. А заодно попросил Ули не залечивать раны до конца и оставить на затылке большущую шишку. Запекшуюся кровь тоже смывать не стал, чтобы представить ее в качестве доказательства нападения. Несмотря на то, что дядька обычно не интересовался, кто избил его племянника, и считал, что раз тот сам не может за себя постоять, то пусть или огребает, или же учится этого не допускать.
В общем и целом я не просчитался. Дядька и впрямь не задал ни одного вопроса, даже когда я переоделся в чистую (оказывается, у Рани их было целых три) рубаху, умылся и явился пред его строгие очи. Поблажек он тоже не давал, поэтому ночную смену мне, как обычно, придется отстоять в полном объеме. Что же касается денег, то пропажу серебра добрый дядюшка вычтет потом из моего скудного жалования. Так что отрабатывать этот долг мне придется еще о-о-очень и очень долго.
Ну да не беда.
Главное, что я, так сказать, влился в местное общество и мог беззастенчиво разглядывать неумолимо
Без устали снуя между столами, которые постепенно заполнялись народом, я старался подмечать все и всех, подслушивать, подсматривать, сопоставлять это с общим настроением в зале. И довольно скоро, пользуясь подсказками из памяти Рани, начал более или менее разбираться в обстановке.
Так, по традиции в более ранние часы зал преимущественно заполнялся молодежью и людьми попроще. Из числа тех, кого принято считать завсегдатаями. Народ обычно приходил, ел-пил, обменивался новостями и незаметно исчезал, освобождая места для более интересных посетителей.
Ближе к полуночи в зал стали подтягиваться люди посерьезнее. Гораздо лучше одетые, уверенные в себе, похожие на матерых зверей, заглядывающих в знакомые закоулки, чтобы проверить, на месте ли старые метки. Чаще это были уже успевшие сделать себе имя воры, в том числе и те, кто находился в поисках заказа. Но несколько раз заходили и хасаи, обслуживать которых мне не доверили, поскольку ими традиционно занимался старший сын Гоша по имени Тарр. Двое одногодок Рани, которых звали Тирн и Леес, являлись наемными работниками и обслуживали посетителей попроще. Ну а на хозяина моей новой матрицы старались спихнуть самых терпеливых и неконфликтных гостей.
Кстати, Тарр перед хасаи прямо-таки расстилался, по первому требованию выставляя на стол все, чего изволили господа. Даже оловянную посуду, которая была здесь в ходу, молниеносно заменил на медную, что было знаком особого расположения. А вот когда в зале появился человек, перед которым сам дядька Гош не погнушался согнуть спину, я навострил уши.
Кажется, сейчас что-то будет, потому что в трактир с какого-то перепугу пожаловал сам ночной король [9] .
Такое случалось достаточно редко, чтобы присутствующие насторожились и оторвались от содержимого своих мисок. У нииса [10] Шарана была скверная… в смысле, для порядочных граждан скверная репутация, тогда как в узких кругах он считался одним из ведущих специалистов своего дела. К тому же он был прекрасным организатором, железной рукой наводил порядок в гильдии и тщательно следил, чтобы ее престиж не упал.
9
Неофициальное прозвище главы гильдии воров.
10
Ниис (в переводе с ирала – «лучший») – титул главы гильдии, чаще используемый в криминальной среде королевства Архад.
Выглядел же этот человек совершенно обыденно. Ни тебе изысканного камзола, ни кружевных манжет на рукавах, как у Шэда… встреть я на улице этого высокого, худощавого типа в простой одежде, ни за что бы не понял, что столкнулся с одним из самых влиятельных людей в Гоаре.
Было ниису Шарану, по слухам, около пятидесяти. Внешность… ну, обычная у него была внешность. Не красавец и не урод. Подтянутый, гибкий, определенно следящий за физической формой. Единственное, что намекало на его высокий статус, это, пожалуй, тщательно уложенные темные волосы, определенная холеность и, как ни парадоксально, чистые ногти.