Израиль без обрезания. Роман-путеводитель

Лайдинен Наталья Валерьевна

– Мне секреты не нужны. Я хочу спать спокойно. Ну а на танк забраться можно? – набралась смелости я. – Давно хотелось!

– На танк забраться можно! – подумав, кивнул Шломо. – Сейчас они вернутся, будет техническая проверка. Вот перед ней я тебя могу с ветерком прокатить!

– Здорово! А как называется этот танк?

– «Меркава»! – с гордостью сказал Шломо. – Что в переводе означает «боевая колесница». Слово из ТАНАХа, символ мощи и движения. Он был разработан генералом Исраэлем Талем, который считается отцом наших бронетанковых

войск.

Через полчаса я уже красовалась на башне железного чудовища. Полковник лихо развернул огромную махину, и вправду похожую на боевую колесницу. Оказалось, он прекрасно пилотирует не только автомобиль, но и танк!

Я спустилась и приникла к бинокулярному аппарату. Едва заметные деревья оказались на расстоянии вытянутой руки!

– Надо же! Он просто огромный внутри! – изумилась я. – Я думала, в танке совсем тесно!

– «Меркава» задумана для круглосуточного использования, чтобы в ней могли одновременно находиться два экипажа. А посмотри, какие тут системы управления огнем!

– Ты что, и стрелять из него умеешь? – задала я дурацкий вопрос.

– Стрелять в любом положении из любого вида оружия – это то, чем я занимался последние десять лет, – спокойно ответил он. – Ты довольна?

– Еще как! – воскликнула я.

– Понаберут детей! – хмыкнул Шломо. – Вылезай!

Вечером полковник сновал туда-сюда по базе, отдавал распоряжения, принимал расчеты, а я сидела на диванчике в комнате отдыха и смотрела телик. Мне было строго приказано никуда не высовываться.

Нереальное ощущение! За окном – решетка, кусты и колючая проволока. Я на одной из баз ЦАХАЛа, сижу, пью чай и смотрю местный израильский канал на русском языке, откуда тоже не вылезают юмористы. Только юмор еще топорней, практически идеал тупости. Хотя и знакомые лица мелькают – я узнала нескольких журналистов, когда-то работавших на центральных российских каналах.

Наконец Шломо освободился.

– Ну, можно и отдохнуть! Кажется, все!

– Скажи, Шломо, а если в израильской армии служат евреи, то у них и какой-то свой капеллан есть? – спросила я.

– У нас есть военные раввины! Обрати внимание, это офицерская должность, поэтому они проходят военную подготовку наравне с другими солдатами! – сказал полковник. – Главный военный раввин назначается из Генштаба. А сам военный раввинат был создан в 1948 году.

– А что раввины делают в армии?

– Поддерживают моральное состояние солдат и офицеров прежде всего! Проводят беседы, в случае необходимости – практическим советом помогают. Стараются, чтобы бойцы всех национальностей в армии мирно уживались. Если вдруг кто-то погибает, то ритуал проводят. Служба – не из легких, поверь!

В дверь постучали. Шломо мгновенно вскочил и выбежал в коридор.

– Что такое? – спросила я встревоженно, когда он вернулся.

– Прорыв ограждения, – сказал Шломо. – Пошли узнавать, что такое. Штатная ситуация.

Через пять минут постучали снова. Полковник вышел и вернулся, хихикая в

кулак.

– А теперь?

– Сходили, проверили. На проволоке – следы шерсти.

– Может, животное какое? – настороженно предположила я.

– Ага, кабан. Но надо убедиться.

Вскоре состоялся новый разговор в коридоре, потом еще и еще. Наконец я услышала, что Шломо на кого-то здорово прикрикнул на иврите.

– Он сходил еще раз, – рассказал полковник, не переставая смеяться, – наконец-то посмотрел по моему приказу на следы. Оказалось – копыта. Потом выяснил, куда они ведут, – в кусты. Сунулся – а там сидит здоровый кабан и жрет ягоды. Теперь вся база гоняет кабана! Есть чем заняться израильским военным на северной базе!

– Ты шутишь?

– Нисколько. Обычная ситуация на базе. Так и приходится учить их всех. Между прочим, это я общался не с новичком, а с руководителем подразделения следопытов, бедуином. Сказал ему, что нажалуюсь его отцу, что он все навыки растерял. Тот так испугался! Может, теперь служить лучше будет и инициативу больше проявлять. Проблема израильской армии в том, что никто не хочет брать на себя ответственность – слишком опасно, у нас же ситуация, приближенная к боевой.

Когда я проснулась на следующий день, Шломо рядом не было, зато на столике стояли кофе и булочки. Он появился примерно через полтора часа.

– Совершали облет границы, – коротко бросил он. – Собирайся, едем на фотосессию!

На сей раз мы отправились в путь на машине устрашающего вида. На крыше у военного джипа стоял настоящий пулемет.

– А это еще зачем?

– Ты же хотела увидеть нечто особенное? – прищурился полковник. – Теперь не дрейфь!

– Куда мы едем?

– В приграничную зону. Вообще-то для туристов она закрыта. Но меня пропустят. Сзади лежит автомат, если что.

– Я даже стреляла из такого два раза! – со смехом сказала я, оглянувшись. – У меня получилось!

– Надеюсь, твои редкие умения и навыки нам не пригодятся сегодня!

– Скажи, Шломо, а зачем тут камни вдоль дорог в кучи навалены? – спросила я.

– Это самый быстрый способ за пятнадцать минут перекрыть все дороги. Подъезжает бульдозер, куча сдвигается на проезжую часть – и все. Дешево и сердито! А ты обратила внимание, что эта дорога – особенная?

– Ну, вся в выбоинах, как будто ее давно не ремонтировали. Трясемся, как по стиральной доске!

– Это потому, что во время второй ливанской тут шли наши самоходки. И гусеницами дорогу изрешетили.

– Что такое «самоходка»? – задала я тупой вопрос.

– Танк себе теперь представляешь? – спросил Шломо.

– Да! – радостно ответила я.

– У него орудие – такая длинная штука – поворачивается по радиусу. А у самоходки движется вверх-вниз.

– Все поняла! – обрадовалась я.

– А вон та дыра справа в ограждении и яма рядом – след от упавшей «катюши».

– Но тут же прямо рядом кибуц, люди живут! Они и его обстреливали?