Израненные
Шрифт:
– Это не открытое обсуждение, брат. Дело сделано, – Джон смеется и убегает до того, как Шон скажет что-то еще.
Его стальной взгляд останавливается на мне.
– Я знаю, что нужно Питеру. Нет смысла тянуть. Пошли.
Интересно, что им нужно, но я не спрашиваю. Я просто киваю и иду за ним ко входу. Когда мы выходим, индюшка ждет меня внизу у перил. Моя машина припаркована на подъездной дорожке.
– Ты вышвырнешь меня?
Шон слегка смеется.
–Нет, я сделаю для тебя отъезд более легким. Это другое.
– Нет. И ты мудак.
– Вопрос точек зрения. Поезжай. Мы с Питером приедем
Он хочет, чтобы я уехала без Питера? Шон открывает водительскую дверцу. Индюшка прыгает на заднее сиденье и усаживается в свою любимую позицию.
– Да, но я не уеду без него.
Шон выглядит взволнованным.
– Возможно, я смогу тебя убедить?
– Что это значит, черт возьми?
– Это значит, что я могу дать тебе все, что ты хочешь, чтобы ты уехала и никогда не возвращалась. Назови цену, – голос Шона полностью безразличен. Он лезет в карман и достает чековую книжку. Я ничего не говорю. Шон что-то строчит, вырывает чек и протягивает мне.
Я разворачиваю его и дважды моргаю. Черт, достаточно много денег. Я могла бы купить остров и любую вещь, какую захочу. Все, что нужно сделать – сесть в машину и уехать. Это то, чего хочет Шон. Я беру чек и улыбаюсь ему. Затем сажусь на сиденье и завожу машину. Уверена, Шон думает, что я уезжаю.
– Хорошая девочка, – говорит Шон, будто доволен мной. Что за высокомерный придурок. Он подходит, чтобы закрыть дверь, но моя нога все еще болтается в воздухе. Наконец-то находится зажигалка. Я беру ее и выхожу из машины.
– Вот что я думаю о твоем предложении, – я подношу пламя к концу чека. Надеюсь, пламя разгорится, и чек сгорит, но он только дымиться. Я подношу пламя ближе к бумажке, но это не действует. Только лишь образуются маленькие кружки на чеке.
– Очень мило. Продолжай в том же духе, укрась и другую сторону, чтобы сочетались. Банку всё равно.
Проклятый чек не горит. Я издаю звук разочарования и бросаю зажигалку на землю. Рву чек на миллионы крошечных кусочков, бормоча про Шона ужасные вещи, а затем бросаю клочки ему в лицо.
– Ты не мой хозяин. Я могу делать то, что захочу. А я хочу Питера, так смирись с этим.
Шон отряхивает крошечные кусочки со свитера, но не реагирует.
–Я уже перевел деньги на твой счет. Этот чек всего лишь формальность. Садись в машину и уматывай.
Я смотрю на него в шоке. Он не мог этого сделать! Не мог?
–Что с тобой не так? Ты не хочешь, чтобы Питер был счастлив?
– Хочу. Даже очень хочу. Основываясь на том, что он рассказывал мне о тебе, выходит, что у тебя есть собственные проблемы, с которыми нужно иметь дело, а я не хочу, чтобы Питер был частью этого. Самое лучшее, что ты можешь сделать для моего брата – это сесть в машину, уехать и никогда не возвращаться. Не важно, какая у него фамилия, он всегда будет Ферро. Он итак уже много чего натерпелся, больше чем мог вынести, и ему не нужны дополнительные хлопоты. Я говорю тебе то, что ты уже знаешь. Если деньги для тебя не имеют значения, тогда, возможно, тебе не стоит думать только о себе.
– Что лучше для Питера? Оставить его с тобой, и он начнет возвращаться к прежнему состоянию. Он не должен быть здесь. Это место отравлено, и вся ваша семья тоже. Питер знает это, но он приехал сюда для тебя – он сделал все для тебя,
Слова Шона застают меня врасплох. Он говорил с большим пылом, чем я ожидала. Нет сомнений, Шон защищает своего брата, он лучше кого бы ни было знает, что за демон скрывается в этом доме, в этом месте.
Я хочу сказать, что не знаю, что я не эгоистка, но ведь это не так… Я сажусь в машину и позволяю Шону закрыть дверь. Опускаю окно. Шон наклоняется вперед, говоря:
– Ты делаешь правильный поступок.
Я не могу смотреть на него. Крепко сжав руль, я выдавливаю сквозь зубы:
– Забери деньги с моего счета. Если хоть что-то оставишь, я вернусь и запихну их тебе в задницу.
Уголки губ Шона дергаются, словно он хочет улыбнуться.
– Отлично. Когда ты доберешься до дома, денег уже не будет.
Не будет. Слова отдаются у меня в ушах. Питера не будет. Без сомнений, Шон расскажет ему что-то, что удержит Питера от моих поисков. Я медленно отъезжаю с душой, ушедшей в пятки. Я понятия не имела, через что пройдет Питер, и что я верну его в самое худшее место, какое могу.
Глава 23
Я подъезжаю к своему дому после наступления темноты. Он такой же, как мне помниться: большой зеленый газон и сад, заполненный цветами. Думаю, однажды у меня будет такой дом. Сейчас я не знаю, что у меня есть.
Мой телефон молчит с тех пор, как я уехала из особняка Ферро. Я думала, Питер будет звонить мне. Думала, он приедет за мной. Я не могу смириться с мыслью, что не увижу его вновь. Мне интересно, что Шон сказал ему, не могу ничего поделать, мне интересно, где он сейчас и что делает.
Я выключаю двигатель и открываю дверь. Мы с индейкой идем к главной дорожке дома. Звоню в звонок. Я же здесь больше не живу. Это не мой дом, а люди в нем – незнакомцы. Отец, одетый в обычный наряд – джинсы и старую футболку, открывает дверь. В одной его руке пачка чипсов. Он не поднимает взгляд, пока я не говорю:
– Привет, пап.
Узнавание мелькает на его лице, когда он поднимает взгляд. Он смотрит на меня, словно я призрак.
– Сидни, – папа больше ничего не говорит. Заметно, что внутри его головы идет сражение. Он счастлив видеть меня, но мой уход для него – предательство. Меня поглощает неловкость. Я знаю, что уход был правильным решением, но до сих пор мне жаль, что я причинила им боль.
– Сэм сказал, что мама больна, – он кивает и открывает дверь, чтобы я прошла.
– Да, это так. Дела пошли плохо. Она спрашивала о тебе.
Я киваю и захожу внутрь. Дом полон людей: семья, соседи и люди из прошлого. Большинство уставилось на меня. Они не знают, что произошло, только знают, что я сбежала и разбила родителям сердце. Они не смягчают свое отвращение, пока отец ведет меня по дому.
– Моя девочка вернулась домой! Мы снова вместе, – он сжимает мою щеку так сильно, что даже больно. Я улыбаюсь ему и стараюсь не вырываться. Его эмоции слегка утихают, словно он решает отпустить прошлое. Папа улыбается и расхаживает, показывая меня, как он привык это делать. Он говорит людям, которые итак меня знают, что я его дочь, и что его девочка вернулась домой. Он очень взволнован тем, что видит меня. Он не спрашивает, где я была, или почему не сказала ему ничего.