Изумрудное сердце

Одувалова Анна Сергеевна

– Дир.
– Я кинулась вперед и обняла, прижимаясь сильнее. Было совершенно наплевать, что он грязный и в крови, что мы сидим в камере на соломе, было важно только ощущать его рядом, понимать, что он жив. Нежные руки легли мне на плечи и сжали сильней. Словно он пытался проверить, не мираж ли я.

– Как хорошо, что ты жив!
– всхлипнула я и по-детски, рукавом утерла слезы.

– Плохо. Очень плохо...

– Что ты говоришь?

Целую его глаза, не желая слушать разговоры о смерти. Он сначала испуганно отстраняется, но потом лишь нежнее обнимает. Слишком много произошло. Страх и боль; маленькая вонючая камера - это стерло запреты и разрушило стены,

которые мы воздвигали между собой. Я жадно ловила его губы, растворялась в янтарном взоре и шептала: - Я так переживала. Искала... Боялась, что ты уже мертв или сошел с ума. Думала, что не справишься. Я считала тебя слабым...

– Я не слабый, а ты глупая...

– Почему это я глупая?

– Ну ты же глупо попалась, да?
– Он невесело усмехнулся и отстранился от меня, вмиг став серьезнее.
– Зачем ты сунулась сюда? Помирать - так вместе? Оля, зачем тебе это нужно? Неужели у тебя не хватило ума сбежать с Аскариона как можно дальше, а? Мне-то что, я уже давно мертв, а ты... ты могла бы жить. А так я рано или поздно убью тебя. А после этого мне даже не дадут умереть самому.

– Что ты такое говоришь?
– Я переместилась ближе, положила руку ему на лоб, проверяя нет ли жара, и еще раз заглянула в глаза, в которых застыло отчаяние.

– Оля, я убил уже нескольких девушек. Мне их притаскивают, как овец. Делают небольшой порез на шее, и я дурею от запаха крови. Сопротивляюсь, сколько могу, а потом...
– Маг махнул рукой и отвернулся к стене.
– Ты же знаешь, что я безумен. Я в полной мере осознал это только сейчас. Бороться очень сложно.

– Мы что-нибудь придумаем, ты же сам сказал, что сильный!
– Я обхватила рукам его голову и снова прижала к себе. Как бы ни было плохо, я не верила, что это конец. Не может такого быть, мне слишком нравится целовать его губы, чтобы подохнуть в вонючей камере.

– Как все интересно и неожиданно...
– Дверь распахнулась, и в помещение вошел достаточно молодой коренастый вампир. Я почувствовала, как напрягся Дирон, пытаясь отползти к стене, и поняла, что пребывание мага здесь не ограничилось одними лишь девушками.

– Все значительно интереснее, нежели предполагает ирр Даллар, - усмехнулся посетитель, изучая нас, словно тараканов.
– Не заключить ли мне с кем-нибудь пари на то, сколько ты продержишься на этот раз?
– Дир молчал, только сильнее вцепился мне в плечи. А вампир сделал молниеносное движение и резанул меня по шее чем-то острым. Я вскрикнула и инстинктивно прижала к ране ладонь. Пальцы сразу стали липкими от крови.
– Вот так-то лучше. Решайся быстрее маг, - усмехнулся посетитель.
– Твое время на исходе. И ее тоже, - добавил он и скрылся за дверью.

– Пей, - я резко развернулась, к магу, который сидел, зажмурившись и сжав зубы.
– Пей, кому я говорю, пока еще можешь себя контролировать! Быстро! Чем больше ты терпишь, тем быстрее потеряешь контроль. Я верю в тебя, слышишь, я в тебя верю! Ты меня не убьешь. Мы справимся.

Дирон нерешительно подался вперед и осторожно лизнул струйку крови, стекающую у меня по шее.

– Я буду осторожен. Не хочу причинить тебе боль.

– Уж, как-нибудь потерплю, - хмыкнула я, обняв его за шею. Темные, пропахшие кровью и смертью волосы, щекотали мне лицо. Мир перестал существовать, Дир пил стараясь меня не поранить. Лишь осторожно сжимая губами края ранки. Больше всего это напоминало поцелуй. Последний, горький. Я не знала, чего хотят тюремщики от Дира, но одно то, что маг предпочел стать убийцей, чем согласиться на их условия, говорило о многом.

– Что они хотят от тебя?
– поинтересовалась

я, когда маг насытился. Хотелось прильнуть ближе и уютно свернуться калачиком под его рукой. Но не здесь. Обстановка камеры не располагала к нежностям. Хотя, было уже почти все равно. Меня подавило ощущение безысходности, главное, чтобы Дир этого не понял.

– Не знаю точно, что им нужно. Для начала клятву повиновения на год, а потом они могут делать со мной абсолютно все.

– Что это за клятва? В первый раз слышу!

– Ты много не знаешь. Клятва повиновения - это добровольное рабство. Я не буду принадлежать себе, буду выполнять четкие указания того, кому продался. Страшная вещь и сложная. Ритуал провести не проще, чем тот, при помощи которого вселяют душу в мертвое тело. Раз они готовы пойти на такие трудности, значит, из меня планируют сделать не просто раба для мелких поручений. На кону, видимо, очень высокие ставки. Маг, который вернул меня к жизни, не справился. Это заклинание должен был наложить он, пока я был слаб и находился в пентаграмме, согласия не требовалось.

– А что будет через год?

– Через год мне обещают свободу.
– Дир усмехнулся и несмело намотал на палец прядь волос, выбившуюся у меня из косы.
– Проблема в том, что реально никакой свободы не будет. Обычно перед окончанием срока клятвы раба убивают, или приказывают покончить жизнь самоубийством. Сама понимаешь, давший клятву, как правило, становится свидетелем очень многих нехороших дел. А такие свидетели никому не нужны. В любом случае, я обречен. Я не хотел соглашаться, потому что честнее умереть сейчас. Убивать девушек - это, скорее всего, меньшее зло. Я не знаю, что меня заставят делать после клятвы. Ничего хорошего. Я не хочу становиться рабом, только вот сейчас у меня не осталось иного выхода.

– Но почему? Может быть, получится что-то придумать?

– Оля, я не убил тебя сейчас только потому, что за несколько минут до твоего появления из камеры утащили свежий труп девушки. Я не голоден настолько, чтобы свихнуться. Пока не голоден.

– Но мы можем...
– маг не дал мне договорить, прижав к губам палец.

– Даже если я буду кормиться постоянно, по режиму, не допуская наступления безумства, тебя надолго не хватит. От кровопотери никуда не денешься. Просто, в этом случае, ты будешь умирать медленно. Увы. А если им надоест ждать? Они могут давить на меня, угрожая тебе. Сам я перенесу любую боль, мне уже все равно, но вот смотреть на твои мучения не смогу. У меня нет выбора.

Слезы подступили к горлу, я всхлипнула, уткнувшись носом в его плечо. Воротник грязной рубашки отъехал в сторону, и я заметила на шее Дира глубокие следы от клыков.

– Что это?

– А...
– Маг поежился, и его лицо побледнело. Я рванула ткань на груди и заметила такие же отметины на плечах и торсе.

– Это у них такая изощренная пытка, - нехотя пояснил Дир, судорожно сглотнув и повернувшись к стене.
– Я не знаю, чем были смазаны клыки у вампира, который меня кусал, но боль адская.

– И ты так просто об это говоришь?
– всхлипнула я, с ужасом рассматривая темные отметины.

– А что я должен делать? Рыдать?
– Усмешка вышла невеселой, а я заревела в голос. За него.

– Перестань, - тихо шепнул Дир и поцеловал меня в макушку.
– Перестань. Все это пустое.

– Я не хочу, чтобы было так.

– Все будет хорошо. Я постараюсь тебя отсюда вытащить. Думаю, получится сторговаться.

– А ты? Я не хочу отдавать тебя им!

– Оля, я мертв. Мертв уже семь с лишним лет! Ты меня почти не знаешь. Какое тебе до меня дело, ну скажи?