Изумрудные росы
Шрифт:
Грег не стал спорить. Самки были прелестны, и он был только рад послужить их празднику. Он поднялся и поднял к ним руки. Хор запел громче, танцующие сместили центр своего кружения от костра к Грегу.
— Спасибо, — сказал император, и Грег даже смутился от такого неожиданного слова в его устах. — Они расскажут об этом своим внукам, а те своим… Хватит. Сядь.
Грег повиновался, и танец вновь переместился к костру. Император, которого Грег не смог найти взглядом, продолжал:
— Раньше на этом празднике, когда самцы выбирали себе жен, одним разрешалось
И тут Грег увидел императора. Это мог быть только он. Одинокая бабочка медленно-медленно спиралью планировала из поднебесья вниз… Хор смолк. Девственницы остановились и, собравшись кольцом, зависли над костром в причудливом венке. А император все кружил и кружил, опускаясь все ниже и ниже. Вот он замер… А затем, сложив крылья, рухнул в костер.
Хор бабочек взвизгнул. Грег вздрогнул, и тут в его ухе раздался такое пронзительное и жуткое верещание, что тело покрылось гусиной кожей. Рука дернулась к уху, чтобы выдернуть наушник, но звук уже прекратился.
Тяжело дыша, Грег тряхнул головой. Минуты две или три на площади царила гробовая тишина. Слышно было только, как в костре что-то трещит и лопается. Потом из толпы зрителей к девушкам поспешили самцы и, забрав одну или нескольких, стали улетать с ними во тьму города.
Глава 5
— О, неприкаянный ветер,
Кто тебя гонит прочь?
— Недруга я не заметил:
Недруга скрыла ночь…
— Жаль. Если б день был светел,
Я бы сумел помочь.
— Приветствую тебя, Грег Новак, — услышал астронавт, едва высунувшись из «беседки». На привычном уже месте перед ним висел флаер императора.
— Салют, салют, — отозвался Грег. — Так и думал, что снова увижу тебя здесь.
— Это даже не говорит о твоей догадливости. Я ведь все объяснил тебе.
— И то верно.
— Ты готов отправиться сегодня в город махаонов?
— Из этой клетки я готов отправиться хоть черту в зубы.
— Ты считаешь, что я недостаточно гостеприимен?
— Для тебя, возможно, и достаточно, — туманно ответил Грег. — А сколько туда идти?
— Все зависит от тебя. Если будешь идти быстро, доберемся к завтрашнему вечеру.
— А на твоем… э-э… антиграве?
— Час.
— А что, для меня подобное средство передвижения слабо было сделать?
— Я не хочу давать тебе повод замышлять побег.
«Во всяком случае, честно», — подумал Грег. Действительно, когда он говорил о таком средстве передвижения, мысль, что оно в случае чего поможет ему бежать, мелькнула… «Куда я денусь с подводной лодки…» — пробормотал он,
— Ну и когда мы начнем обсуждать возможность пробуждения моих товарищей? Для начала хотя бы моей… э-э… самки.
— Вот и еще одна причина, которая делает пеший переход более приемлемым, — заявил Лабастьер. — Будет время поговорить о твоих товарищах и о других мирах. Ты расскажешь мне о них?
— О'кей. Я могу умыться?
— Если ты настаиваешь. Но придется подождать. Если же ты потерпишь, то довольно скоро по дороге у тебя будет возможность искупаться.
— Тогда уж лучше в пути, — махнул рукой Грег.
— Сейчас тебе принесут завтрак…
— Полдник, — уточнил Грег.
— Пусть так. После того как ты утолишь свой голод, выступаем.
В том, что у Лабастьера все распланировано заранее, Грег убедился, обнаружив, что из города ураний они выходят не тем же путем, каким пришли, а другой, проложенной в нужном направлении, дорогой-ущельем. Прощаться с ним бабочки не вылетели — видно, сценарием это предусмотрено не было.
Только выйдя из города, Грег осознал, что топать придется не по дороге. Действительно, откуда здесь дороги, зачем они бабочкам? Проклиная все на свете, в сопровождении пяти флаеров брел он по напоминающей степь равнине, поросшей чахлой, но жесткой серо-зеленой травой.
— Кстати, — сказал император, когда Грег присел отдохнуть. — У меня есть сюрприз для тебя.
— Представляю, — ворчливо откликнулся Грег.
— Да? — искренне удивился Лабастьер. — И что ты представляешь?
— Ничего. Это я так… Что там у тебя?
Император не стал упорствовать в расспросах, а перешел к делу:
— Ты интересовался литературой бабочек. Я сделал для тебя книгу.
— Что значит — «сделал»?
Император что-то прочирикал, и к самому лицу Грега подплыл один из флаеров. Один из сидящих в нем самцов-ураний наклонился и с явственным усилием достал со дна машины прямоугольный предмет — размером с почтовую марку, но толщиной в сантиметр.
— Что это? — спросил тот, осторожно взяв его в руки.
— Книга, — отозвался император. — Я изучил вашу технологию изготовления книг и слегка подправил ее. Это самый популярный в нашем мире текст — «Книга стабильности» махаонов. Сейчас ее читают не только махаоны, но и маака, и ураний. Это избранные, самые любимые мною стихи. Я сам перевел их на твой язык, чувствуя при этом связь времен. Когда-то почти тем же самым занималась моя мать — переводила «Книгу стабильности» с языка махаон на язык маака.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Грег и принялся разглядывать подарок. Переплет «книги» был серым и тонким, как папирус, со схематическим изображением трехлепесткового цветка, выполненным одной золотистой линией. Когда Грег осторожно перелистнул обложку, под ней обнаружились странички столь тонкие, что страшно было и листать их. Микрон? Полмикрона? Толщиной в одну молекулу?..
— Это не для моих грубых пальцев. — Грег с сожалением хотел вернуть подарок, но император остановил его.