Изумрудный лебедь
Шрифт:
— Неужели ты сама не заметила этого, дорогая?
— Не заметила чего? — спросила Имоджин. На ее скулах зарделись два алых пятна, что всегда было опасным признаком.
— Имоджин, вам не кажется, что сегодня ваш брат несколько рассеян? — Появление леди Мэри прервало этот странный разговор. И Майлз с поклоном удалился в салон, где играли в карты, ничуть не огорченный, что теперь ему придется держать свою тайну при себе.
— Я серьезно беспокоюсь за Харкорта, — продолжала леди Мэри. Ее тревожный взгляд обегал зал в поисках графа, который как раз выходил
— Возможно, — согласилась Имоджин хмурясь. Она все еще размышляла о загадочных словах Майлза. — Сейчас он очень занят. Ему приходится заботиться о многих вещах.
— Да, он это совершенно ясно дал мне понять сегодня утром, — сказала Мэри кисло. — По-видимому, его столь беспокоит судьба его воспитанницы, что у него нет времени поговорить о собственной свадьбе.
На этот раз Имоджин не нашлась что ответить, чтобы успокоить безутешную даму.
— И почему это он так беспокоится за Мод? — спросила вновь Мэри капризным тоном.
— Не знаю, — с отсутствующим видом отозвалась Имоджин, но взгляд ее был прикован к фигуре брата, под руку уводившего свою спутницу в сад. Впрочем, вскоре они появились снова, и он подвел девушку к Генриху, закончившему танец со своей царственной партнершей и уже спешившему к ним навстречу.
Мэри надеялась, что Гарет подойдет к ней, пригласит на танец. Вместо этого он вновь вышел из зала, на сей раз в одиночестве.
Она поспешила через весь зал догнать его и окликнула:
— Милорд… Лорд Харкорт!
Гарет остановился, повернулся к ней, и выражение его лица было таким, что она испугалась. Ей показалось, что он смотрит куда-то сквозь нее и то, что он видит, ему совсем не нравится. Губы его были крепко сжаты, глаза сверкали.
— Мадам? — обратился он к ней, и это единственное слово прозвучало резко и нелюбезно.
— Вы едва поздоровались со мной сегодня, Гарет. Я думала, возможно, вы могли бы уделить немного времени своей невесте?
Мэри взяла его за руку.
— Простите меня, Мэри. Сейчас я очень занят, — ответил он, недовольно морщась. — Есть очень важное дело, не терпящее отлагательства. Простите меня.
С этими словами он повернулся и поспешил к двери, не бросив на леди Мэри ни единого взгляда.
Мэри, поколебавшись всего секунду, сжала кулаки и кинулась за ним.
— Пойдемте, миледи, прогуляемся по саду, — предложил Генрих, в свою очередь. — От всех этих танцев мне стало жарко. Не могу сказать, что танцы принадлежат к числу моих любимых развлечений.
Мод покорно оперлась на предложенную руку и последовала за ним к дверям в сад. Кавалер даже не спросил ее согласия, и она подумала, что он и-не привык это делать. Должно быть, за ним следовали по первому его слову.
И почему-то эта мысль не показалась ей неприятной, напротив, она сочла ее волнующей и возбуждающей. Когда Мод была в обществе герцога, у нее возникало ощущение, что ее несет куда-то мощный поток — против ее воли,
В благоухающем саду герцог очень быстро нашел укромное место в беседке возле пруда, где бил фонтан и в каскаде падающей воды отражались последние краски багряного заката.
— Я прибыл в Лондон в надежде поухаживать за прелестной девушкой, а вместо этого нашел фею, которая похитила мое сердце, — сказал Генрих, и в голосе его звучали удивление и насмешка над самим собой.
Он обнял ее за талию и повернул к себе.
Мод почувствовала, как все ее тело затрепетало, когда она заглянула в его глаза и увидела в них неприкрытое и яростное желание. Несмотря на свою неопытность, она сразу поняла, что означает его взгляд.
Он заключил ее лицо в свои ладони, и она почувствовала тепло его тела, плотно прижавшегося к ней. Она инстинктивно сделала движение и услышала его порывистый вздох, увидела улыбку на его губах, а потом эти губы приблизились к ней, и он ее поцеловал.
Ее губы повиновались ему охотно и послушно, и он целовал ее все более страстно. Потом принялся целовать ее в утолки рта, и эти поцелуи показались ей легкими и нежными, как прикосновение крыльев бабочки.
Она не знала, что делать и как себя вести, потому что была вся переполнена новыми неизведанными ощущениями. Запах его кожи, нежное покалывание бороды, нажим упругих губ.
Когда он чуть отстранился и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз, она не нашла в себе сил улыбнуться в ответ, а просто смотрела, и это удивленное молчание все длилось и длилось. Потом почти задумчиво он дотронулся кончиками пальцев до ее губ. И, повинуясь инстинкту, она тоже подняла руку и коснулась пальцами его губ. Глаза ее были серьезными и вопрошающими.
— Вы чудо, вы восторг, — сказал он нежно. — Вы настолько хороши, что ради вас я готов послать ко всем чертям и короля Генриха, и Париж и остаться здесь навсегда, чтобы ухаживать за вами.
— Но вы должны выполнять свой долг, милорд.
— Да, моя дорогая, должен. А жена, напоминающая мужу о его долге, стоит того, чтобы ее высоко ценили.
Он рассмеялся, взял руки Мод в свои и сжал их в горячих и сильных ладонях, потом снова поцеловал ее, на этот раз нежно, а не страстно.
— Такую жену, как вы, я буду ценить превыше всего на свете. Обещаю.
Мод подумала о монастыре. И вдруг ее сердце наполнили веселое озорство, дерзость и восторг, и со счастливым смехом она подумала: «К черту монастырь!»
Ее руки обвились вокруг его шеи, а губы прижались к его губам, и на этот раз ее поцелуй был настойчивым и требовательным.
Глава 22
Миранда медленно встала, когда лорд Харкорт вошел в зеленую спальню. Голос ее показался графу тонким, когда она обратилась к нему:
— Я рада, что вы здесь, милорд, потому что мне надо кое-что спросить у вас.