Изуродованная любовь
Шрифт:
– Не глотай. Открой рот и покажи мне.
Я без труда выскользнул из нее.
Она держала рот открытым, и я увидел в нем свое семя. Это заставило меня слегка затрепетать.
– Теперь проглоти, – приказал я.
Она закрыла рот и проглотила.
– Оближи губы.
Розовый язык выскользнул и слизнул оставшиеся капли спермы. Ее полное послушание не принесло мне удовлетворения. Это беспокоило меня. Я посмотрел на нее с любопытством. Она была хорошо подготовленной девушкой. Подготовка включала в себя изрядную долю страха. Эта мысль заставила меня нахмуриться.
Я отпустил
Пребывая в оцепенении, я протянул руку и практически коснулся мокрой повязки, но потом пришел в себя и передумал. Черт бы ее побрал. Твердость ее воли была достойна восхищения, но я бы не допустил, чтобы восхищение переросло в нечто большее. Если я позволю эмоциям закрасться в мое сердце, я потеряю контроль… над ней. У нее никогда не будет такой власти надо мной. Я не позволю. Я оттолкнулся от нее и подошел к ее поднятой заднице.
– Раздвинь ноги.
Она раздвинула их. Ее повиновение доставило мне удовольствие. Как будто изъявляя свою волю, я впился пальцами в мягкую плоть ее бедер и раздвинул их шире, чтобы каждая ее часть была выставлена для меня напоказ, и она была в неестественном и унизительном положении. Без предупреждения я толкнулся пальцем в ее маленькую киску. Мышцы запульсировали вокруг моего пальца, когда я согнул его и помассировал стенку плоти внутри нее. Я услышал, как она втянула воздух, и увеличил скорость, пока она не начала течь на моей руке. Она ни разу не издала ни единого звука.
Я схватил ее за бедра и удерживал их так, что ее колени больше не касались матраса, а потом медленно толкнулся сквозь блестящие завитушки на ее плоти. Она была настолько маленькой и тесной, что мне пришлось с силой пролагать свой путь. Ее тело содрогалось по мере того, как она растягивалась, приспосабливаясь к размеру моего члена, и все же она не захныкала и не застонала. Она не пыталась просить меня выйти из нее или манипулировать мной при помощи слез. Я пытался игнорировать ее полное молчание, но это задело меня. Это сделало меня грубым. Я погрузился в нее. Матрац прогнулся от силы моего толчка.
Она задохнулась. А я наслаждался ее реакцией.
Оставался еще один дюйм, чтобы войти до конца. Я хотел обладать ей полностью. Я хотел, чтобы она полностью приняла меня. Я хотел увидеть ее, извивающуюся от моего члена. Я всадил и похоронил себя в ней полностью. Она попыталась вывернуться, но я впился своими пальцами в ее плоть и удерживал настолько крепко, что у нее ничего не получилось. Она издала еле слышный удушливый звук. Я знал, что ей в этот момент больно.
Это был почти беззвучный вздох, но я услышал его, и это причинило мне боль, как будто я сам пострадал. Это удивило меня. Я никогда не был великодушным или сопереживающим. Деньги. Они были единственным языком и единственными эмоциями, которые я понимал. Она существует только для одного занятия. Для обслуживания меня. Быть доступной для меня, когда я захочу, быть диким животным, которое я должен укротить. Я хотел, чтобы она уяснила это, когда схватил ее волосы в кулак, и меня не волновало, больно ей или нет.
Она
Это неправильно. Я знал, что это было неправильно, и знание этого делало меня еще более безжалостным. Она уже брала верх надо мной. Шлепки моей кожи о ее были громкими в пустой комнате. Ее напряженные мышцы невольно сокращались и доили из меня все, что у меня было.
Моя кульминация была мощной и сильной. Я взревел, дернулся и с жаром, исходящим от меня, взорвался глубоко внутри нее. Мгновение я стоял на коленях на кровати, крепко сжимая ее бедра, с похороненным глубоко внутри нее членом, проливая последние капли моего семени.
Потом я вышел из нее. Я увидел кровь и почувствовал себя победителем. Нежная кожа ее вагины была порвана.
Я заклеймил ее. Она не сможет меня забыть на протяжении всей своей жизни. Даже когда она будет старой женщиной в кресле-качалке, она будет помнить эту ночь. Я посмотрел на ее влагалище. Оно выглядело опухшим и использованным. Она лежала неподвижно.
Я протянул руку и начал играть с ее складками. Размазывая наши соки и играя с клитором. Я почувствовал, как ее тело напряглось. Непроизвольная реакция воспламенила мою кровь так, как не смогла бы сделать это самая обольстительная женщина в мире. Это пронеслось по моим жилам. Я готов был снова взять ее, но я не сделал этого. Я понимал, что она не сможет принять меня. Я кружил по ее клитору, как хищник над своей добычей. Медленно, с полной сосредоточенностью.
Она кончила, как ни одна другая женщина, а их у меня было множество. Болезненное рычание вырвалось из ее горла. Ее кожа вспыхнула радужно-розовым, и ее тело и киска незамедлительно забились в конвульсиях. Пальцы на ее ногах невольно поджались. Ее крик был приглушенным: она прикусила матрас. Она тяжело дышала, когда я встал и оделся. Но оставалась все в том же положении. Когда я подошел к двери, то она заговорила. Впервые. И звук ее голоса, молодого, сладкого и чистого, был подобен ножу. Он порезал меня до костей.
– Теперь это моя жизнь? – спросила она, ее голос зазвенел словно колокол.
Я повернулся и посмотрел на нее. Ее лицо с завязанными глазами было обращено в мою сторону. Светлые волосы струились по ее шее и плечам. Несколько прядей были влажными и прилипли к ее лбу и щекам. Она, должно быть, прикусила губу, потому что на ней была кровь. Я использовал ее и надругался над ней. С ее губ и из влагалища текла кровь, она выглядела совершенно беспомощной, запачканной и жалкой. Я смотрел на ее, и она казалась мне светом, чистым и сияющим. Ведь это я был отвратительным и презренным. Толстые рубцы на лице горели. Время сильно отразилось на моей душе.