Изуродованная любовь
Шрифт:
– Что случилось? – спросила я у нее.
– Я жду ее, - сказала она и исчезла.
Я проснулась дрожа. Моя комната казалась противоестественно холодной. Я скинула одеяла во сне, и холод распространился по моей коже. Я вздрогнула и натянула их на себя. Было пять часов утра, и в замке стояла тишина. Я подумала о том, чем занимается сейчас Николай. У него, скорее всего, еще даже не утро. Я пыталась представить его в избушке, и образы выглядели старыми и слабыми. Я должна найти способ сдержать свое обещание.
Лежа на кровати, я подумала о Гае. О том, что он заставил
Я вылезла из постели, чтобы сходить на кладбище. Я только мельком осмотрела его, когда пыталась открыть дверь часовни. Это было жуткое место, и вчера я не задержалась там, но по какой-то необъяснимой причине я хотела посмотреть на надгробия. Я быстро надела теплую одежду и ботинки и вышла. Было еще рано. Прогулка перед завтраком пойдет мне на пользу и очистит мои мысли. Было прохладно. Ни ветра, ни облаков, просто минусовая температура. Ледяные кристаллики искрились на дороге. Мое дыхание превращалось в пар.
Я свернула с асфальтированной дороги и пошла по гравийной, которая привела меня к мосту над речкой и к каменистой равнине с коричневыми дикими травами. В конце концов я набрела на покрытое мхом, разрушенное каменное кладбище, где были захоронены члены семейства Дафферин. Некоторые надгробия были настолько старыми, что гравировка выцвела. Заросшие и заброшенные. Я обошла по выложенным мозаикой листьям, окрашенным в золотой, оранжевый, красный и коричневый цвета, и, встав на опушке, задалась вопросом, что я здесь вообще делаю.
Простая серая мраморная плита под тисовым деревом бросилась мне в глаза. Я подошла к ней.
Здесь лежит мой ребенок,
Мариан Элла Дафферин.
1821 – 1822
Я не успокоюсь, пока мое сердце
не вырежут из моего холодного тела и
не похоронят в ее маленькую грудь из холодных костей.
Начало моросить, но я еще долго стояла, загипнотизированная этой ужасной просьбой. Я пыталась представить себе такую безрассудную, чуткую любовь. Моя мама никогда не любила нас так. Я скользнула рукой по холодному мрамору. И решила вернуться сюда завтра, привести в порядок могилу и вырвать сорняки.
Мои волосы промокли к тому времени, как я добралась до замка. Он был окутан туманом, и я снова почувствовала жуткую тоску.
Я пошла к себе в комнату, высушила волосы, переоделась в теплую одежду и спустилась в столовую.
Миссис Литлбелл кивнула мне. Она, казалось, смягчилась по отношению ко мне. Я отложила кусок бекона на салфетку, и она посмотрела на меня, но тут же отвела взгляд.
Я слонялась поблизости до тех пор, пока не появилась Мисти. Она улыбнулась мне.
–
– Да, я пошла прогуляться до кладбища.
Она взяла тарелку и положила на нее пару колбасок.
– Как мрачно. Зачем?
– Мне стала интересна история этого места. И я увидела действительно занятную детскую могилу. Ты знаешь что-нибудь об этом?
– Ну, это ребенок графини Изабеллы Торн Дафферин. Все думают, что ее призрак не может упокоиться с миром, потому что она хотела, чтобы ее сердце похоронили с ребенком, а ее муж отказался сделать это.
Мисти повернулась лицом к окну. Крупные капли дождя стекали по стеклу, как жирная слизь.
– Боже! Еще один чертов дождливый день.
Она поставила свою тарелку, на которой также появились два кусочка тоста, и села.
– Что будешь сегодня делать?
– Не знаю. Может быть, исследую замок.
– Удачи… Только держись подальше от башни леди Энн.
Когда я собралась покинуть столовую, миссис Литлбелл поспешила ко мне. У нее в руке находился небольшой пакет. Она дала его мне.
– Это его любимая «кровавая колбаска», приготовленная из крови свиньи.
Я взяла его у нее, поблагодарив.
– Спасибо.
*****
В тот же день я нашла пещеру. Ничего подобного не видевшая раньше, я была зачарована. Помещение было целиком сделано из тысяч и тысяч ракушек, вкрапленных в мягкую основу. На стенах были русалки и старик с длинной бородой. Это Нептун? Отец моря? Мама рассказывала мне о нем. Когда я уходила оттуда, то наткнулась на Сиба. Он остановился и посмотрел на меня. Я положила бекон и «кровавую колбаску» на землю и пошла в другую сторону. Когда я была на расстоянии от него приблизительно в двадцать ярдов, я увидела, что он стоит рядом с едой и смотрит на меня.
– Я не боюсь тебя. Когда-нибудь я приручу тебя, Сиб, - сказала негромко сама себе.
*****
Было девять сорок пять, и я сидела на своей кровати голой, но с накинутым халатом, покачивая ногой и прислушиваясь к звуку шарканья своего тапка по полу. Я поняла, что с нетерпением жду ее прихода. Я хотела пойти к нему.
Мисти пришла ровно в девять сорок пять. У нее было странное выражение лица.
– Что?
– спросила я ее.
– Ничего, - сказала она и улыбнулась.
Мы вместе пошли в комнату.
– Встань на кровать на колени.
Я опустилась на колени и сложила ноги под собой.
– Я не собираюсь сегодня тебя связывать, только завяжу глаза.
Она подняла повязку и удерживала ее перед моими глазами.
– Ты не снимешь повязку с глаз несмотря ни на что. Понятно?
– Да.
Она надежно завязала ее.
– Пожалуйста, оставайся в этом положении до его прихода.
– Хорошо, - сказала я спокойно, но на самом деле мое сердце учащенно билось. Это была не большая победа, но достаточно значимая уступка. Я не буду прикована как животное.