Извращенная Гордость
Шрифт:
Савио не выглядел убежденным.
— Это самая длинная гонка. Минимум восемь часов. Это дает тебе достаточно времени, чтобы облажаться.
— Я не облажаюсь. И большое расстояние это лучшая часть. Классное расположение, — сказал Адамо.
— Ты не сядешь за руль, — сказал я наконец. — Гонка заканчивается в Канзас-Сити. Я не хочу, чтобы ты был так близко к территории Наряда.
— Никто не должен знать, что я там. В машине. Я могу использовать другое имя.
— Нет. И это окончательно.
Адамо
— Ты обещал, что я буду чаще участвовать в гонках, если не буду пропускать школу и выполнять свои обязанности в Каморре.
— И это обещание остается в силе, Адамо, но не в этой гонке.
— Но Люк снова приедет на новой машине. Он протаранил меня в прошлый раз. Я хочу надрать ему задницу и заставить разбить его машину.
Я наклонился вперед.
— Ты и близко не подойдешь к этой гонке, Адамо.
— Хорошо, — пробормотал он. — Но следующая гонка мне разрешена?
Я кивнул. Я думал, что увлечение Адамо гонками со временем ослабеет, но этого не произошло. Он все еще жил ради случайных гонок, и я начал награждать его ими за хорошо выполненные задания. Он все еще был неохотным членом мафии, но он улучшил, не только свои боевые навыки, но и свою вину за то, что мы сделали. Иногда я задавался вопросом, должен ли я просто позволить ему стать частью и организатором наших гонок и иметь его гоночные автомобили вместо того, чтобы пытаться заставить его играть другую роль, но мы нуждались в нем. Открытая война с наряда требовала каждого члена мафии, который у нас был.
Г Л А В А 25
• ------ ------ •
СЕРАФИНА
Папа нервничал. Он продолжал проверять свой телефон, который лежал рядом с тарелкой. Обычно, когда мы ужинали, у него не было телефона. Это было наше семейное время.
Мама поднесла ко рту Греты ложку с пюре из сладкого картофеля и радостно причмокнула губами. Я, с другой стороны, пыталась остановить Невио от разбрасывания еды. Он не любил, когда его кормили, и предпочитал сам запихивать еду в рот, но все равно был слишком мал для этого и слишком много устраивал беспорядок. Я взяла его маленькие ручки, чтобы он не мог схватить ложку, и поднесла ко рту. Потребовалось три попытки, прежде чем он взял еду.
— Они милые, но смотреть, как они едят, немного противно, — сказала София, наморщив нос. — И так как они начали есть нормальную пищу, их подгузники воняют.
Папа нахмурился, явно недовольный этой темой. Он мог обедать, когда кого-то пытали прямо перед ним, но вонючий подгузник беспокоил его. Люди.
Невио издал возмущенный вопль, когда я попробовала еще ложку пюре. Он дернулся в кресле.
В глазах отца читалось неодобрение. Семь месяцев, а он все еще не мог вынести вида Невио. По крайней мере, он несколько раз обнимал Грету, но я не думала, что он сможет заглянуть
Входная дверь с грохотом распахнулась, и в столовую ворвался Сэмюэль, выглядевший восторженным и немного расстроенным. Папа медленно поднялся, и Сэмюэль улыбнулся. Я вздрогнула, потому что было что-то темное и ужасно нетерпеливое в выражении моего близнеца.
— Мы поймали его, — сказал он. — Мы поймали ублюдка.
— Где он? — спросил папа, точно зная, кого имел в виду Сэмюэль.
Я отложила ложку. Мы с мамой переглянулись.
— Мы с Данило отвезли его в наше убежище, как и договаривались.
Данило? Ужасное подозрение охватило меня.
Мама начала умывать Грету.
Папа перевел взгляд на меня, и наконец Сэмюэль тоже повернулся ко мне. Я подошла к ним.
— Кого вы поймали?
Сэмюэль легко коснулся моих плеч, его глаза блестели, но в их глубине что-то скрывалось, что пугало меня.
— Мы взяли Адамо Фальконе. Он участвовал в уличной гонке недалеко от наших границ, и мы поймали его.
Мои внутренности превратились в камень.
— Почему вы его поймали? — у меня было чувство, что я точно знаю почему.
— Будем пытать маленького писюна и пошлём Римо видео, как он послал нам видео с тобой. И, может быть, мы пошлем ему каждую часть его брата, которую мы отрежем, завернутую в белую ленту.
— Сэм, Адамо всего пятнадцать. Он мальчик. Это неправильно.
Лицо Сэмюэля посуровело.
— Он член Каморры, эта чертова татуировка и все такое. А Римо Фальконе плевать хотел на то, что хорошо, а что плохо, когда в день свадьбы похитил невинную девушку, пытал и насиловал ее.
Краска сошла с моего лица.
— Все было не так, — прошептала я.
Я оглянулась через плечо на детей, но мама уже забирала Грету. Я взяла Невио с кресла и передала его ей. Она быстро вышла. Я повернулась к Сэмюэлю, дрожа, потому что он произнес имя, которого я не слышала некоторое время. Я все еще чувствовала себя невероятно виноватой, потому что моя семья не понимала, что Римо не заставлял меня, не понимали, что он только взял то, что я дала.
Папа встал рядом с Сэмюэлем. Ему все еще было трудно встретиться со мной взглядом, когда эта тема была затронута, слишком стыдно за то, что не смог защитить меня.
— Твой брат прав. Фальконе получат по заслугам. Мы уничтожим их сумасшедшую семью, как они уничтожили нашу.
Я сглотнула. Так вот, как он думал? Что наша семья была уничтожена? Я видела это каждый раз, когда он смотрел на моих детей, и на его лице вспыхивали вина и отвращение.
— Римо не отступит и не позволит тебе пытать его брата. Ему наплевать на опасность. Он войдет в наш город и разнесет все на своем пути.
Сэмюэль опустил руку, лицо его исказилось от ненависти к самому себе.