Извращенная Преданность
Шрифт:
— Давай выйдем ненадолго. У меня есть одеяло в багажнике.
Фабиано вышел из машины и взял одеяло. Я подошла к капоту машины и окинула взглядом горизонт. Лас-Вегас выглядел как всегда. Он была ярким. Это мог быть любой другой вечер, кроме Рождества, и я была рада этому.
Фабиано подошел ко мне и протянул шерстяное одеяло. Я обернула его вокруг себя. Оно было мягким и пахло лавандой. Тело Фабиано напряглось, и он смотрел ... нет, смотрел на маленький сверток в своих руках.
Темно-синий свёрток серебряной лентой. О,
Я оторвала взгляд от пакета и увидела, что Фабиано смотрит на меня так, словно пытается принять решение. Наконец он протянул руку с подарком. Я его не брала.
— Ты не должен мне ничего давать.
Его хватка на подарке усилилась.
— Я хочу, чтобы он исчез.
Окей. Я заморгала.
Я нерешительно взяла сверток.
— У меня для тебя ничего нет.
Он не выглядел удивленным.
— Ты не должна была, Леона. Ничего страшного.
— Вовсе нет. Уже много лет никто не дарил мне рождественских подарков, — призналась я и почувствовала себя уязвленной.
На мгновение выражение лица Фабиано смягчилось. Дрожащими пальцами я открыла свёрток. Внутри лежал браслет, подозрительно похожий на золотой. Его украшали маленькие голубые камешки.
— Он прекрасен.
— Надень, — сказал он, опускаясь на капот машины.
У него был очень странный взгляд, когда он рассматривал браслет.
Я протянула ему руку, и он застегнул браслет на моем запястье. Камни вспыхнули в свете фар. Мне придется прятать его от отца, да и в баре тоже. Было жалко думать, что у меня редко будет возможность носить его открыто.
Я посмотрела Фабиано в глаза. Они ничего не выдали. Часть меня боялась того, чего я хотела. Часть меня боялась, что он устанет от меня, как только я дам ему то, что он хочет. Я знала, как все может обернуться.
Его рука нашла мою, переплела наши пальцы, и я посмотрела вниз на наши руки, затем медленно подняла их, потому что не была уверена, делал ли он это, потому что знал, как это на меня повлияло, или он был действительно серьёзен. Если это — что бы это ни было — было реальным.
Он обхватил мое лицо ладонями и притянул к себе. Мои колени ударились о бампер между его ног, когда наши тела прижались друг к другу. Он поцеловал меня, медленно и томно. Я прижала ладони к его твердой груди, чувствуя спокойное сердцебиение. Его губы прошлись по моей щеке, затем коснулись уха.
— Я могу придумать что-нибудь, что ты могла бы мне подарить.
Я замерла рядом с ним, ища его взгляд. В темноте его было трудно разобрать. Иногда казалось, что он делает это нарочно, говорит что-то, чтобы нарушить момент, разрушить то, что могло бы стать чем-то прекрасным.
Зачем? Я
— Я же сказала....
— Ты не будешь спать со мной, я знаю.
Я подняла запястье с браслетом.
— Поэтому ты купил это?
Его глаза сузились.
— Так ты будешь спать со мной? — он испустил темный смех.
— Честно говоря, я надеялся, что ты захочешь сделать это без помощи дорогих украшений.
Я покраснела.
— Я знаю.
Его глаза загорелись, тело напряглось.
— Ты сделаешь? — спросил он, понизив голос.
— Но не сегодня и не завтра. Мне нужно узнать тебя получше.
Его лицо было совсем близко, и он покачал головой.
— Ты знаешь все, что нужно знать. И все, чего ты еще не знаешь, для твоего же блага.
— Я хочу знать все, а не только хорошее.
— Нет ничего хорошего, Леона. Ты знаешь плохие вещи, и есть только худшие вещи, скрывающиеся за ними.
— Я не верю в это, — прошептала я, наклоняясь ближе и легко целуя его.
— А следовало бы. Я все, о чем тебя предупреждают. Я всякое гадкое, что тебе говорят, и даже хуже.
— Тогда почему я чувствую себя в безопасности, когда я с тобой?
Он покачал головой, почти сердито.
— Потому что ты не знаешь, что для тебя хорошо, и потому что ты видишь только то, что хочешь видеть.
— Ты добр ко мне.
Это было последней каплей. Он встал, сжимая мои плечи.
— Я не добрый, Леона. Никогда не был. Ни для кого.
— Для меня да, — упрямо сказала я. Почему он этого не видит?
Он уставился на меня сверху вниз, затем поднял глаза на город за моей спиной. Его хватка на моих руках ослабла. О чем он думал?
Он снова опустился на капот, прежде чем развернул меня и притянул к себе, так что моя спина прижалась к его груди.
— Расскажи мне что-нибудь о своей семье, — прошептала я.
— Что угодно.
Долгое время он не реагировал.
— Мои сестры воспитывали меня больше, чем мать или отец.
Я затаила дыхание, надеясь, что он скажет больше. В конце концов, я рискнула задать еще один вопрос.
— Какими они были?
Фабиано положил голову мне на макушку.
— Ария была заботливой и ласковой. Джианна преданная и жестокая. Лили с надеждой и беззаботным сердцем.
Я попыталась представить их вместе, попыталась сопоставить описание Фабиано с фотографией в прессе, которое я нашла, и их фальшивыми улыбками.
— А ты? Каким ты был мальчиком?
Его хватка на моих бедрах стала болезненной, и я знала, что он ускользает.
— Я был слабым.
— Ты был ребенком. — я почувствовала, как он покачал головой, потом отстранился. Я не хотела этого и положила свои руки поверх его, чтобы удержать их на месте. — Что случилось?
— Они ушли. Потому что мой отец хотел моей смерти. И мальчик, которого он хотел убить, умер.