Извращенная Преданность
Шрифт:
— Пришлось отдать несколько тысяч наличными президенту гребаного МК за никчемную шлюху, потому что она работала на его улицах. Интересно, какая ее часть стоит пять тысяч долларов? Посмотри на нее.
Мне и не нужно было. Она не стоила таких денег.
Пять тысяч долларов.
Пиздец.
МК Тартар обокрал нас. И Римо позволил им это. Не хорошо.
— Что скажешь, шлюха? Ты стоишь столько денег?
Его голос был
Она быстро покачала головой. Она знала, как обращаться с опасными людьми. С таким прошлым, как у нее, это не должно было удивлять.
— Где я?
— Лас-Вегас, моя собственность, и теперь ты тоже.
Она медленно кивнула, затем выражение ее лица изменилось.
— Здесь моя дочь Леона.
Заткнись нахуй. Я не хотел, чтобы имя Леоны было в этой комнате. Мне нужно было придумать, как выбросить ее из головы Римо.
— Так оно и есть, — сказал Римо, скользнув по мне взглядом и поджав губы. — А теперь вернемся к тем пяти тысячам долларов, которые ты мне должна.
Черт подери! Мне было бы легко заплатить деньги, но я был не в своем уме.
Она криво улыбнулась.
— Я хорошо зарабатываю. Я знаю чего хотят мужчины.
Темные глаза Римо скользнули по ее телу.
— Сомневаюсь, что какой-нибудь мужчина захочет так пачкать свой член.
Она даже не вздрогнула от его слов. Она слышала и похуже. Какая бы гордость ни была у нее когда-то, она исчезла. У нее не было чести, у нее не было ничего. Вот почему Леона цеплялась за свою девственность, как за единственное спасение. И даже зная это, я все равно хотел забрать ее у нее.
Римо вытащил из кармана маленький прозрачный пакетик с двумя кубиками метамфетамина и позволил ему болтаться на кончиках пальцев. Мать Леоны резко вдохнула, скрежещущим звуком. Ее тело напряглось, глаза стали острыми и нетерпеливыми. Для него это было ничто. Наш склад был полон метамфетамина, героина и экстази, а также денег.
Она шагнула к нему, облизнула потрескавшиеся губы.
— Ты хочешь этого, да? — спросил он, понизив голос.
Она отрывисто кивнула.
— Что бы ты сделала, чтобы его получить?
— Все, что угодно, — быстро ответила она. — Я отсосу тебе, и ты получишь мою задницу. Без презерватива.
Как будто Римо придется довольствоваться кем-то вроде нее. Он был в Лас-Вегасе. У него мог быть кто угодно. Римо с отвращением поджал губы.
— В мире не хватит моющего средства, чтобы вымыть тебя.
— Тогда, может быть, он? — она кивнула в мою сторону.
Римо повернулся ко мне.
— Я думаю, он предпочитает более молодую версию тебя. Не настолько потасканная.
Леона
Наконец мать Леоны посмотрела на Сото. Даже Сото, похоже, не был в восторге от перспективы трахнуть ее. Обычно он не выбирал, куда сунуть свой уродливый член, но эта женщина была слишком даже для него.
— Я в порядке, босс, — сказал он, отмахиваясь от нее, как назойливая муха.
Римо сомкнул пальцы на сумке.
— Возможно, ты можешь предложить нам что-то еще. Или, может быть, кого то другого? — он наклонил голову с опасной улыбкой.
— Может быть, твоя дочь возьмет его в задницу вместо тебя. Возможно, она даже стоит пять тысяч долларов.
Мои пальцы дернулись за пистолетом, но я замер. Это безумие. Я поклялся в верности Римо и Каморре. Дело было не в той женщине перед нами. Римо испытывал меня, и то, что он чувствовал необходимость сделать это, выбивало меня из колеи. Леона была отвлекающим маневром. Она не представляла никакой угрозы для Каморры.
— Она не такая. Не прикасайся к ней, — яростно сказала мать Леоны.
Я снова посмотрел на нее. От нее мало что осталось. У нее не было ни гордости, ни чести, ничего, но, несмотря на то, что ей нужен был пакетик в руках Римо, часть ее, которая заботилась о дочери, независимо от того, как мало от нее осталось, победила. Этого нельзя было сказать об отце Леоны.
Римо бросил пакетик на землю.
— Ты не стоишь моего времени.
Она бросилась вперед и взяла пакетик, баюкая его, как ребенка.
— Ты моя собственность, пока должна мне деньги. Работай на улицах. Ты слишком убогая для наших борделей.
Она не слушала. Она рылась в сумочке. Наконец ее рука появилась со шприцем, покрытым запекшейся кровью.
Лицо Римо исказилось от гнева.
— Не здесь!
Она отпрянула. Я подошел к ней, схватил за руку и поднял на ноги. Я вытащил ее, глаза Римо жгли мне спину.
— Пять тысяч плюс проценты, Фабиано. Леоне тоже скажи.
Я запихнул мать Леоны на заднее сиденье своего Мерседеса и сел за руль.
— Даже не думай колоться в моей машине, — прорычал я. Злюсь на нее, на Леону и больше всего на себя.
Мать Леоны съежилась на сиденье. Она не двигалась всю поездку, за исключением ее глаз, которые смотрели на меня, как будто я набросился на нее. Она уже была сломлена.
Я вздохнул и оставил ее в машине, направляясь к Арене Роджера. Увидев меня, Леона бросила все и направилась ко мне.
— Я нашел ее. Она в моей машине.
Глаза Леона расширились, и она обняла меня. Обняла меня посреди Арены Роджера, на глазах у десятков клиентов. Я схватил ее за руки и оттолкнул.
Л Е О Н А