Извращенная Преданность
Шрифт:
Римо кивнул, но его глаза сверлили мой череп.
— Он спустился с ней пару минут назад.
Две минуты. У меня было мало времени. У Леоны было мало времени.
— Я твой силовик. Позволь мне с ней разобраться.
Римо медленно и размеренно подошел ко мне. И впервые я попытался представить, что мне придется сделать, чтобы победить его, убить. Он был мне как брат, и я ненавидел себя за то, что зашел так далеко.
— Ты никогда не имеешь дела с женщинами. Ты попросил меня позволить Сото заняться этой частью дела, и я исполнил твое желание,
Он был прав. Он никогда не понимал, но, поскольку я был ему как брат, он принял мое нежелание. А Римо был не из тех, кто принимает.
— С ней все по-другому, — сказал я, показывая свой голод, но не свою защиту. Если Римо сочтет, что это совсем не весело, Леону ничто не спасет.
Холл все еще сидел на полу, и я молча поклялся, что позволю ему страдать, прежде чем подарю ему смерть.
— Не думаю, что твоё обращение с ней произведет желаемый эффект, — сказал Римо. — Ты встречаешься с ней уже несколько недель. Если ты трахнешь ее в моем подвале, это не будет сигналом.
— Я еще не трахал ее. Она отказала мне.
— Отказал тебе? — спросил Римо, как будто это слово ничего для него не значило. Его глаза стали расчетливыми.
— И ты ей позволил?
Леона, надеюсь, ты того стоишь. Римо был на охоте. Я ничего не сказал. У меня было предчувствие, что от этого будет только хуже.
— Позволь мне с ней разобраться, — спокойно сказал я. Я положил руку ему на плечо, и это дало мне надежду. Все еще как братья. — Ты не пожалеешь.
— Я знаю, что не пожалею, — сказал он.
— Но, возможно, ты пожалеешь . — он помолчал. — Тогда займись ею, Фабиано.
Я уже собирался развернуться и броситься в подвал к Леоне, но его рука сжала мое предплечье. Он повернул ее так, чтобы была видна татуировка Каморры.
— Ты мой силовик, Фабиано. Ты был на моей стороне с самого начала. Ты никогда меня не разочаровывал. Не начинай сейчас.
— И не буду, — яростно сказал я. — Я позабочусь о ней.
Римо бросил на меня предостерегающий взгляд.
— Не разочаровывай меня, Фабиано. Она всего лишь одна женщина. Помни, где твоя верность.
Я почти не слушал. Я поспешил из комнаты вниз по лестнице. Я знал, что должен успеть вовремя. Я поднялся по лестнице сразу на две ступеньки. Я не мог опоздать.
Я знал, куда идти. Сото всегда выбирал одну и ту же комнату. Я не стал стучать, а толкнул дверь в комнату для допросов.
— Жду не дождусь, когда ты мне отсосешь, — протянул Сото.
— Будь проклят этот чертов выбор.
Леона прижалась к стене и выглядела испуганной, в то время как Сото стягивал штаны, открывая свою волосатую задницу. На красивом лице Леоны отразился ужас, и на мгновение мне захотелось вонзить нож в спину Сото.
— Убирайся, — прорычал я. — Я беру управление на себя.
Сото развернулся, показывая мне свой жалкий член. Он ошеломленно посмотрел на меня.
— Я думал, ты не любишь разбираться с женщинами, — насмешливо сказал он. — Вот почему Римо предоставил мне эту работу.
— Я передумал, —
Сото бросил на Леону еще один голодный взгляд, но потом подтянул штаны и прошествовал мимо меня, бормоча проклятия.
Дверь захлопнулась. Я знал, что камера направлена на нас и все записывает. Возможно, Римо наблюдал за нами. Это не имело никакого отношения к Грегу Холлу, все это имело отношение ко мне. Римо испытывал меня. Римо доверял мне настолько, насколько такой человек, как он, мог доверять кому-либо, как он доверял своим братьям, и теперь он чувствовал необходимость проверить меня.
Какая-то часть меня злилась на Леону за то, что она была причиной этого. Римо никогда не сомневался во мне. Никогда. И я поклялся своей кровью никогда не давать ему повода.
Леона оттолкнулась от стены, выглядя смущенной, обнадеженной и испуганной одновременно.
— О, Фабиано, – прошептала она с облегчением. — Я так рада, что ты пришел. Мне было так страшно.
Я не подошел к ней. Я не был спасителем, на которого она надеялась. Она сделала еще шаг в мою сторону, затем остановилась, глядя на меня с гребаной надеждой в глазах. Постепенно надежда исчезла.
— Фабиано? — спросила она еле слышным шепотом.
Я отключил свои гребаные бесполезные чувства. Без Римо я был бы мертв. Все, кем я был сегодня, было благодаря ему. Он спас меня. Я не мог попытаться убить его, даже ради Леоны. И попытка будет всем, что это было. Римо был так же силен, как и я, и его братья все еще были рядом.
Я подошел к Леоне, и она впервые попятилась. Когда она ударилась спиной о стену, я оказался перед ней. Я прижался к ней всем телом и зарылся носом в ее волосы. Камера только сделает вид, что я загоняю ее в угол. Ее сладкий цветочный аромат достиг моего носа.
— Фабиано? — пробормотала она.
Она нерешительно положила руки мне на талию, как будто не была уверена, стоит ли обнимать меня. Это был бы конец всему. Черт, но я хотел обнять ее. Ничего больше.
В пизду меня. В пизду нас.
— Я же сказал, что я плохой, — тихо сказал я.
Она посмотрела мне в глаза, и я знал, что она увидит, именно то, что мне нужно, чтобы она увидела убедившись.
Леона начала дрожать, страх разъедал остатки надежды. Я оторвал ее руки от своей талии, схватил за запястья и прижал их к стене. Я загнал ее в угол своим телом, и она позволила.
Она издала сдавленный всхлип, выражение непонимания. Она уже должна была бороться. Я не мог смириться с этой душераздирающей капитуляцией. Все еще оставалась эта чертова дурацкая надежда. Это было хуже, чем умолять и плакать. Хуже, чем когда-либо, потому что это означало, что она все еще верила, что во мне есть нечто большее, чем хладнокровный убийца.
Возможно, она все еще не понимала, что я должен с ней сделать. Я прижался губами к ее уху.
— Я не могу пощадить тебя. За нами следят. Если я этого не сделаю, это сделает Сото, и я не могу этого допустить.