Извращенная принцесса
Шрифт:
Все красавицы, ни одной из нас не больше двадцати, а самой младшей едва исполнилось пятнадцать.
У меня сводит живот, когда я думаю о том, что нас всех объединяет. Мы все девственницы или, как выразился жуткий Клинт Иствуд, "нетронутые киски, за проникновение в которые мужики заплатят больше, чем просто гроши". Жаль, что он не понимает, каким куском дерьма является мой дядя. Может, я все еще девственница, но этот больной урод брал деньги за то, чтобы позволить мужчинам прикасаться ко мне другими способами, задолго до того, как продал
Капитан Михаила — тот, кого я называю Жутким Клинтом Иствудом, а мужчины — Змеем, останавливается перед Тиффани. У меня сводит желудок, когда его стальные глаза сужаются, а осмотр становится все более детальным.
— Эта рана слишком долго заживает, — констатирует он, беря ее за подбородок, чтобы более тщательно осмотреть щеку.
Место удара приобрело уродливый оттенок фиолетово-черного, а порез выглядит морщинистым и злым. Я почти уверена, что она также получила сотрясение мозга, хотя, к счастью, похоже, что она уже выздоравливает.
— Возможно, нам придется перенести ее аукцион на несколько недель, — говорит он, его голос суров от нетерпения. — Если у нее не останется шрамов.
Мужчина, стоящий рядом со Змеем, кивает, делая пометку в своем планшете.
— И выясните, кто ее так сильно ударил, — заявляет капитан. — Ему нужно преподать урок, как бережнее относиться к имуществу пахана. Сохранение жизни этих девушек стоит денег. Чем дольше мы их держим, тем больше риск. И она ничего не будет стоить для нас, если этот порез станет постоянной меткой.
— Будет сделано сэр, — подтверждает мужчина с планшетом, ускоряя темп.
— А вот ты… — Жутковатый Клинт Иствуд говорит мягко, его глаза переходят на меня. — У тебя такая красивая темная кожа. Готов поспорить, нужно очень постараться, чтобы твои синяки стали заметны, не так ли? — Он подходит ближе и проводит тыльной стороной костяшек пальцев по моему все еще нежному лицу, где мой похититель ударил меня.
Когда я вздрагиваю, на губах Змея появляется злая улыбка. Ощущение пауков, ползающих по моей плоти, заставляет меня вздрогнуть, когда его хищный взгляд становится развратным.
— Чего бы я только не отдал, чтобы оставить тебя себе, — мурлычет он, и его гравийный тон звучит еще более мерзко. — Я бы с удовольствием посмотрел, как много нужно сделать, чтобы сломать тебя. Но я знаю, что Михаил никогда не пойдет на это, учитывая цену, за которую ты будешь продана.
Он бросает взгляд на стоящего рядом с ним мужчину, и его лицо мгновенно возвращается к практичности.
— Она готова к сегодняшнему аукциону. Приведите ее в порядок. И оденьте ее во что-нибудь… тропическое. — Он фыркнул, как будто ему только что пришло в голову что-то смешное. — Посмотри, нет ли у мадам лифчика из ракушек или еще какой-нибудь дряни. Мы получим за нее лучшую цену, если покажем ее как экзотическую штучку.
Я не знаю, кто эта мадам, но мне хочется выколоть Змею глаза за то, что он оценивает меня как скот. Вот почему я ненавижу мужчин. Они смотрят
— Пошел ты, — шиплю я, ненависть закипает во мне, поглощая инстинкты выживания, и я плюю ему в лицо.
Мне все равно, если он причинит мне боль за это. Что бы он ни сделал, это не может быть хуже, чем продаться, чтобы какой-то больной мудак мог изнасиловать меня.
— Пизда! — Рычит он, вытирая слюну с глаз. Выражение его лица сияет.
Затем сильные пальцы обхватывают мое горло, и он заставляет меня встать на колени. Девочки хнычут и кричат, когда цепь, удерживающая нас вместе, заставляет Тиф и девушку справа от меня приблизиться. От вида ярости на искаженном лице Змея у меня сводит живот, а мужество грозит покинуть меня.
— Возможно, я не смогу тебя трахнуть, потому что это снизит твою ценность. Но если ты чувствуешь себя смелой, мы можем использовать твой рот с большей пользой, чем это, — рычит он.
Его рука так крепко обхватывает мое горло, что пульс бьется, пытаясь добраться до мозга. Паника поднимается в моей груди, когда воздух отказывается поступать в легкие. Я дергаюсь в его хватке, пытаясь вырваться. Но, держа руки за спиной, я мало что могу сделать для самозащиты.
— Правильно, маленькая сучка. Откройся пошире, и я покажу тебе, что бывает, когда ты меня не уважаешь. Тебя когда-нибудь трахали в горло, маленькая испорченная дразнилка?
Ругательства так и вертятся у меня на языке, но я не хочу открывать рот, потому что знаю, что произойдет, если я это сделаю. Поэтому я задыхаюсь, мое горло сводит спазмом, и я с ужасом наблюдаю, как он расстегивает брюки.
Входная дверь коттеджа с грохотом распахивается, прерывая этот ужасающий момент. Но пальцы Змея не отпускают меня.
— Что за хрень? — Требует он, с яростью глядя на только что вошедшего молодого солдата.
— В главном доме произошел переполох, — говорит он, его взгляд на мгновение переключается на меня, а затем снова переходит на жуткого Клинта Иствуда.
Вздохнув, Змей с силой толкает меня, заставляя девушек по обе стороны от меня споткнуться, когда цепь натянулась.
— Черт! — Ворчит он, застегивая штаны. — Прикуйте их обратно в спальне. Мы закончим с этим, как только я разберусь, что, черт возьми, происходит.
Грубые руки обхватывают меня за плечи и поднимают на ноги. Затем меня снова тащат в спальню, металл звенит, а девушки спотыкаются позади меня, как в макабрической версии цепной банды.
Вместо того чтобы снова надеть на всех нас индивидуальные наручники, наши похитители просто усаживают нас на пол и надевают наручники на девушек с обеих сторон. Затем дверь захлопывается, и все живодёры возвращаются в главный дом.