Извращенная принцесса
Шрифт:
— Не хочешь рассказать мне о том, что произошло, пока я… спала? — Спрашиваю я. Теперь, когда я уверена, что физически она в порядке, на первый план выходит беспокойство о душевной травме, которую могла получить Габби.
Габби садится и пожимает плечами, как будто не совсем понимает, о чем я спрашиваю.
— Тебе было страшно, когда наша машина разбилась? — Мягко спрашиваю я.
Она серьезно кивает, засовывая большой палец в рот. И поскольку она через многое прошла, я позволяю ей оставить это.
— Ты пострадала?
Она качает
— Нет. Слишком сильно кружилась, — описывает она вокруг своего большого пальца.
Я киваю.
— А что случилось, когда вращение прекратилось?
— Геб отпустил меня на свободу, а потом отнес тебя и меня к деревьям. — Габби хмурится и вынимает большой палец изо рта, вытирая слюну о рубашку. Затем она снова укладывается под мой подбородок, похоже, устав от моей линии вопросов.
И поскольку я не хочу заводить ее слишком далеко, я прижимаю ее к себе и глажу по спине. Мне нравится, как она пытается произнести имя Глеба, но у нее пока не получается.
— Ты моя храбрая девочка, — бормочу я и целую ее в макушку.
Тихий стук в дверь притягивает мой взгляд к ней, и через мгновение доктор входит, а за ним и Глеб. Зеленые глаза встречаются с моими, заставляя сердце учащенно забиться, и я снова обращаю внимание на белый лабораторный халат, чтобы не вывести из себя кардиомонитор.
Блондину около тридцати лет, у него квадратные очки в проволочной оправе, которые придают ему книжный вид. То, как он уложил волосы средней длины на бок и зачесал их назад с помощью средства, придает ему профессиональный, если не сказать нервный, стиль, и он любезно улыбается мне, когда наши глаза встречаются.
— Мисс О'Мара, меня зовут доктор Хайнц. Я рад видеть, что вы проснулись. Как вы себя сегодня чувствуете?
— Прекрасно, — отвечаю я. Но, когда Глеб бросает на меня суровый взгляд, я добавляю: — У меня немного болит голова.
Кивнув, доктор Хайнц достает из кармана фонарик и подходит к кровати.
— Давайте посмотрим, хорошо?
Кивнув, я стараюсь не моргать, пока он приподнимает одно веко, затем другое и светит фонариком в мои зрачки. Затем он переходит к проверке моих жизненных показателей.
— Что ж, мисс О'Мара, похоже, вы хорошо поправляетесь, — констатирует он, закончив осмотр. — У вас было довольно сильное сотрясение мозга, когда вы ударились головой. — Он указывает на марлевую повязку на моем виске. — Не удивляйтесь, если в ближайшие сутки вы почувствуете легкое головокружение или замешательство.
Я киваю, потом морщусь, когда голова начинает болеть.
— Я предписываю вам побольше отдыхать и расслабляться. Спите столько, сколько подсказывает вам ваше тело. Швы должны рассосаться естественным путем в течение нескольких недель, а если вы будете регулярно смазывать их антибиотиками, то шрамы останутся минимальными.
— Значит ли это, что я могу идти домой? — Спрашиваю я, испытывая облегчение, когда мой взгляд переключается на Глеба в поисках подтверждения. Сердце учащенно забилось,
— С вашим уровнем улучшения все должно быть в порядке. Если голова продолжит болеть, вы можете принять еще одну дозу ацетаминофена — не ибупрофена — через каждые четыре часа.
— Хорошо.
— Но, если симптомы ухудшатся, вам нужно немедленно обратиться за медицинской помощью. Ваш муж говорит, что вы ехали домой в Нью-Йорк, когда попали в аварию?
Слово "муж" выбило дух из моих легких, и я на мгновение вытаращилась на доктора, прежде чем поняла, что это только привлечет ненужное внимание. Пытаясь быстро прийти в себя, я растягиваю губы в улыбку и отвечаю:
— Угу.
Но из-за жара, бурлящего в моем животе, я не слышу происходящего. Я едва слышу следующие указания врача, пока в голове крутится мысль о том, что я буду замужем за Глебом. Это вызывает неожиданную волну головокружения, запускающего бабочек в животе. Сердечный монитор становится все настойчивее, но, к счастью, доктор, похоже, не замечает этого, заканчивая свои инструкции.
— В таком случае, если вам необходимо обратиться к местному специалисту, это совершенно нормально, но делайте это, если симптомы сотрясения мозга — головная боль, тошнота, головокружение, спутанность сознания — продолжаются дольше недели. Возможно, вам потребуется дополнительное обследование. — Доктор Хайнц заканчивает свое объяснение, делая пометки в моей карте. Затем он кивает каждому из нас. — Медсестра скоро придет, чтобы дать вам дозу ацетаминофена и помочь отправиться в путь.
— Спасибо, доктор, — говорит Глеб и поднимается, чтобы пожать ему руку, прежде чем доктор Хайнц уйдет.
37
ГЛЕБ
— Муж? — Спрашивает она, как только за ним закрывается дверь. Ее брови идеальной формы изгибаются в удивлении, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, ее ониксовые глаза блестят, должно быть, от удовольствия.
— Это был единственный способ, которым они разрешили бы мне находиться в комнате с тобой, а Габби слишком мала, чтобы оставаться одна. — Я сохраняю ровный голос, хотя по шее к ушам ползет странный жар.
Мэл смущенно улыбается.
— Ну да. Конечно. Извини.
Я пожимаю плечами.
— Это не твоя вина.
К моему удивлению, ее глаза вдруг заблестели от непролитых слез, и я не могу понять, почему. Должно быть, травма от всего, что произошло с тех пор, как она позвонила, настигает ее. Но в стиле Мэл она облизывает губы, сглатывает эмоции и храбро улыбается мне.
— Слава богу, что это было всего на три дня, верно? — Шутит она.
Глубокая боль сжимает мою грудь, и я киваю.