Извращенная принцесса
Шрифт:
К своему удивлению, когда он заезжает в гараж под своим домом, я понимаю, как близко мы находимся к дому, который я снимала в Гарлеме вместе с Энни и девочками.
— Я не знала, что ты здесь живешь, — говорю я, оживляясь. Под воздействием вина мой язык стал значительно свободнее, и мне гораздо труднее разговаривать с Глебом или смотреть ему в глаза, чем в здании суда почти шесть часов назад.
— Это потому, что я тебе никогда не говорил, — категорично заявляет он, в одно мгновение обрушивая на меня холодную, жесткую реальность.
— Точно, — говорю я, прикусывая губу и бросая на него взгляд.
Глеб
Теперь он вынужден не только защищать меня, но и каждый день проводить со мной в одной квартире, хотя я знаю, что он предпочел бы, чтобы меня там не было.
Он направляет нас на парковку возле лифта, угрюмо молчит и ставит машину на стоянку. Старательно избегая его взгляда, я заглядываю на заднее сиденье и обнаруживаю, что Габби снова спит. Бедная девочка, должно быть, так устала после всего, что ей пришлось пережить.
Без слов я открываю свою дверь и проскальзываю на заднее сиденье, чтобы забрать ее. На этот раз она так устала, что едва шевелится, когда я поднимаю ее на руки. Глеб забирает сумку с одеждой, которую Сильвия одолжила мне и Габби, и мы вместе идем к лифту.
— Сильвия очень мило поступила, дав нам одежду, — тихо говорю я, пытаясь завязать разговор и облегчить неловкую поездку наверх.
Глеб кивает.
— Завтра я вернусь в Нью-Хейвен и заберу все, что смогу.
— Спасибо.
Его мягкое ворчание — единственный ответ, который я получаю, прежде чем двери с грохотом распахиваются на его этаже. Он ведет меня к комнате с номером 1233 и отпирает ее, а затем широко распахивает дверь, чтобы я могла пройти первой.
Мое сердце учащенно забилось, когда я впервые вошла в личное пространство Глеба. Странное ощущение интимности, хотя он регулярно приходил в дом, который я делила с девочками. Это приятное место, открытое и просторное, с современной чистотой и элегантным, но спартанским декором, который каким-то образом идеально подходит Глебу.
Температура, чуть прохладная, как-то успокаивает, а в воздухе витает мужественный запах кожи и дымной хвои Глеба. От этого по позвоночнику пробегает дрожь предвкушения.
— Твоя комната будет первой дверью справа по коридору. — Глеб жестом указывает направление и опускает ключи в металлическую чашу на тумбочке у входа. Дверь с тихим щелчком закрывается за нами, после чего Глеб задвигает засов.
Моя комната?
В горле завязывается комок, хотя я понимаю, что, по логике вещей, он не собирался, чтобы я с ним спала. Я не должна хотеть спать с ним. Верно?
Так что же это за чувство отверженности?
Глеб идет чуть позади, включив свет, чтобы помочь мне видеть дорогу, и хотя я знаю, что должна
— Подойдет? — Спрашивает он, останавливаясь позади меня, когда я замираю в дверях его гостевой спальни.
Кровать королевского размера стоит в центре, чистые простыни и плед выглядят такими мягкими и манящими. Напротив кровати стоит комод, по обе стороны от него — тумбочки, а справа от меня — шкаф.
Здесь идеально.
— Отлично. Спасибо. — Я захожу первая, обнимая Габби, которая тихонько дремлет на моем плече.
— Я могу купить вторую кровать для Габби, если вам обеим так будет удобнее.
— Нет, это… — Я тяжело сглотнула. — Тебе действительно не нужно. Здесь более чем достаточно места. Мы и раньше делили гораздо меньшие кровати, чем эта.
Глеб отрывисто кивает.
Зайдя в комнату, я аккуратно кладу Габби на простыни, чтобы подготовить ее ко сну. Глеб следует за мной, и на секунду мой желудок вздрагивает от его близости, теперь, когда мы вышли из машины и лифта, в этом нет необходимости. Затем он ставит на пол пакет с одеждой, которую нам одолжила Сильвия, и я пинаю себя за то, что хоть на мгновение обманула его надежды.
— Я вас оставлю, — окончательно говорит он и бесшумно поворачивается к двери.
— Глеб, подожди, — настаиваю я, быстро выпрямляясь, чтобы последовать за ним в коридор.
Захлопнув за собой дверь, чтобы не разбудить Габби, я с благодарностью обнаруживаю, что он действительно остановился. Когда он поворачивается ко мне, мы вдруг оказываемся совсем рядом: я прижимаюсь спиной к двери гостевой комнаты, а мои пальцы все еще обхватывают ручку.
Глеб, кажется, удивлен тем, что я так близко, делает шаг назад, и даже когда он дает мне пространство, которого я обычно так жажду, я чувствую себя так, словно это расстояние — нож в кишки. Потому что на этот раз он создает это пространство не для меня.
Для себя. Ему нужно быть подальше от меня.
Боже, как же это больно, и я думаю, может, это не то, что чувствовал Глеб, когда я бежала из Нью-Йорка три года назад. Неудивительно, что он готов покончить со мной.
Сглотнув эмоции, я пытаюсь сдержать дрожь в голосе, которая выдает меня.
— Я просто… хотела поблагодарить тебя за то, что ты снова приехал за мной. Такое ощущение, что тебе постоянно приходится спасать меня, и… — Я качаю головой, опускаю глаза к ногам, когда эмоции просачиваются в мой тон, пересиливая его.
— Все в порядке, Мэл. Правда. Тебе просто… впечатляюще не везет, я бы сказал, — говорит Глеб.
Мне кажется, или он действительно решил пошутить?
Я поднимаю взгляд, и мое сердце замирает, когда я вижу, как уголки его губ изгибаются в едва заметной улыбке. Выпустив задыхающийся смешок, я киваю.
— В сочетании с ужасными суждениями, — добавляю я, думая о своем решении бежать из Нью-Йорка и искать убежища у Келли.
Намек на улыбку медленно сползает с его лица, заставляя меня задуматься, не привиделось ли мне это в самом начале. А когда я ищу ответ в глазах Глеба, то нахожу лишь разочарование и боль. От этого у меня болезненно сводит живот.