Извращённые Узы
Шрифт:
Мой желудок скрутило в узел, когда я слушала, как Нино обсуждает детали предстоящего боя. Римо собирался сразиться сразу с двумя противниками, что было чистым безумием даже по его меркам.
— Это безумие. — сказала я, когда Нино закончил разговор.
Нино вздохнул.
— Это Римо.
• -- -- •
В те дни, что последовали за жестоким боем Римо, он вел себя почти как прежде, но иногда в его глазах появлялась тоска, которой раньше не было. Я не могла не задаться вопросом, как
Я играла на пианино, когда кто-то постучал в французское окно.
Подняв глаза, я увидела Адамо с капюшоном, натянутым на голову, и сигаретой, свисающей изо рта.
Я жестом пригласила его войти. Он никогда не шел прямым путем через соседний коридор, всегда через сад, чтобы закурить.
Он вошел внутрь, выкурив сигарету, затем откинул капюшон. Его волосы наполовину закрывали глаза, но я видела, что они были красными.
— Ты в порядке?
— Можно послушать, как ты играешь?
— Конечно. — сказала я и начала играть песню, над которой работала.
Адамо опустился на пол рядом с пианино и уставился на татуировку Каморры на своем предплечье.
Вопросы жгли мне язык, но я сдерживалась. Он бы сказал мне, что его беспокоит, если бы захотел.
Отвернувшись от него, я сосредоточилась на песне.
Она была для Римо и почти доделана. Я хотела написать песни для Адамо и Савио также к Рождеству, и сыграть каждому из них свою песню в качестве подарка. У них было все, что можно купить за деньги, так что, возможно, они оценят подарок.
Я уже дважды играла эту песню, когда Адамо прервал меня темным шепотом.
— Сегодня Нино рассказал мне о нашей матери.
Я замерла.
Адамо поднял глаза, полные страдания.
— Ты знала?
Я сглотнула, встала и подошла к нему, прежде чем опуститься на пол рядом с ним.
— Нино рассказал мне, что случилось. Он должен был это сделать из-за своего эмоционального состояния.
Адамо кивнул.
— Почему они не сказали мне раньше?
— Они хотели защитить тебя. Правду трудно переварить.
— Не могу поверить, что она пыталась убить моих братьев.
— И тебя тоже. Она бы убила тебя, лишив себя жизни.
Адамо кивнул.
— Ничего не понимаю. Но хочу понять. — он посмотрел на меня.
— Некоторые вещи находятся за пределами понимания.
Я накрыла его руку своей.
— Она все еще жива. Я думал, она умерла много лет назад. Я.... я не знаю, что я чувствую, зная, что она где-то.
Я не знала, что сказать. Трудно было представить, что чувствовал Адамо. Как бы я себя чувствовала, если бы вдруг узнала, что мой отец не умер, а заперт в психиатрической лечебнице?
— Я столько дерьмовых вещей наговорил Римо, потому что просто не понимал, как он
— Некоторые вещи меняют нас, и как бы мы ни старались забыть прошлое, некоторые вещи остаются с нами.
Адамо обхватил руками ноги и посмотрел на меня с легкой улыбкой.
— Я рад, что ты часть нашей семьи. Ты никогда не осуждаешь меня, когда я говорю с тобой.
— Я не имею права судить ни тебя, ни кого-либо другого.
Адамо рассмеялся.
— Это не мешает большинству людей постоянно высказывать свое мнение.
— Я знаю. — тихо сказала я, вспоминая, как меня судили за предательство моего отца в семье, и как многие до сих пор судили меня за то, что я была жертвой Дюранта. Многие люди пытались понять это, обвиняя жертву. Теперь я понимала.
— Теперь ты часть Каморры. Никто больше не будет судить тебя открыто. — сказал Адамо.
• -- -- •
В начале декабря я начала украшать наше крыло и основные помещения особняка и сад рождественскими огнями, безделушками и мишурой.
Савио и Адамо купили рождественскую елку и установили ее в игровой комнате по моей просьбе.
— Это первый раз, когда у нас есть рождественская елка ... пиздец... Я даже не помню, как долго. — сказал Савио, стоя перед высоким деревом.
Адамо кивнул.
— Думаю, мне было лет шесть или семь, и Римо купил это уродливое серебряное пластиковое дерево.
— Эта глупая штука чуть не сожгла нас дотла, потому что трос был оборван. — со смехом сказал Савио.
— Да. — Адамо тоже засмеялся, и они обменялись удивленными взглядами.
Мое сердце распухло.
— Вы поможете мне украсить?
Я указала на коробку с безделушками и мишурой.
Савио посмотрел на Адамо, потом они оба кивнули.
— Что мы получим взамен?
— Печенье? — предположила я.
— Договорились.
Адамо нахмурился.
— Не понимаю, как ты можешь переваривать все эти сладости. И ты зовешь меня киской.
Савио показал ему средний палец.
— Чертовы сигареты, наверное, сожгли твои вкусовые рецепторы.
Я подтолкнула к ним коробку.
— Эй, сосредоточитесь на своей задаче. Можешь принести мне лестницу, Адамо?
Он поплелся к складу, вернулся с лестницей и поставил ее перед деревом.
— Как насчет того, чтобы вы двое украсили нижнюю часть, а я позабочусь о верхней?
Я поднялась по лестнице. Она задрожала, и Адамо быстро успокоил ее.
— Я могу подержать ее, пока ты там.
— Спасибо. — я забралась еще выше, пытаясь решить, как все устроить.
Савио усмехнулся.
— Я получу печенье, а Адамо добычу.
Я перевела взгляд с него на Адамо, чье лицо покраснело.