Изъян
Шрифт:
Джулия здесь не причём. Это Альбина хочет избавиться от меня.
4. Ц – Целомудрие
36-й день в Городе. Дома сейчас день, можно выпить чай в сухом саду после обеда. Мы следуем по длинному коридору с высокими стенами, выкрашенными в холодный белый цвет. Нам навстречу идут подростки небольшими группками, такие же обгоняют нас. Похоже на любой городской инкубатор, но лишь на первый взгляд. Маргиналки выходят на первую стажировку в пятнадцать, а не в тринадцать, и мне необычно видеть таких переростков в качестве материала для обучения. И всё-таки, что не говори, лица у них другие. Дочери вЫселов больше похожи на тех девочек, с которыми росла в «Источнике личности» я, чем на дочерей цэрпер:
Спускаемся в столовую.
– Я не знаю, как долго продлится заминка, – робко говорит женщина. – Может, стоит…
– Тебе нужно взять другой настрой. Ты, наконец, достигла пика в карьерной лестнице. Есть женщины, которым этого не удаётся, даже при том, что мать финансировала их до периода эмансипации. У тебя этого не было. Ты сделала себя сама. Гордись этим.
– Хорошо.
Эта её юбка в пол никуда не годится. Надо сказать, чтобы переоделась в брюки. Длинные распущенные волосы, да ещё не прокрашенные, и юбка в пол – как ей пришло в голову так вырядиться для завершающей презентации?
Я беру порцию белой полупрозрачной каши, через которую просвечивает узор в чёрную клетку на тарелке, и сок с имитацией вкуса вишни. В столовой немноголюдно. Я ем и смотрю на широкие видеотрансляторы, растянутые над квадратными столиками. На них показывают женщину пятидесяти лет; под её говорящей головой написано: «Стойкость к межполовому индуцированию как основа целомудрия».
– Это Илга. Сделайте кто-нибудь погромче, – просит одна из женщин за соседним столиком.
– На этой неделе полгода как она пропала. Вот и запустили этот… мемориал.
Камера движется за пустотой, на которую Илга смотрит с гневом. Выкромс. Оппонентка когда-то нарушила ОП, и её убрали из видео. Повисает пауза: Илга слушает невидимку, склоняет голову набок, бросает краткое «нет», снова слушает, грубо отмечает «ты мелешь чепуху». Как глупо выглядит человек, эмоционирующий на выкромсанного персонажа. Сейчас Илга кажется сумасшедшей, у которой перед глазами галлюцинация. По картинке невозможно вычислить, что на кресле, расположенном напротив Илги, когда-то был собеседник. Уничтожено всё, и пустота идеально сливается с декорациями.
– Назови мне источник, в котором ты нашла такую информацию обо мне. Ну? – Илга задаёт вопрос пустому креслу. После пятисекундной паузы: – Повторяю, я никогда не призывала наше общество к тому, чтобы целибат был отменён. Я говорила об испытаниях… – Оппонентка, по-видимому, пытается перебить Илгу, но та не отступает: – Ещё раз повторяю… об испытаниях… индивидуальности… женщины…. в межличностном взаимодействии с…с особями второго пола! Второго пола! С чего ты… Я пропагандирую секс?! Ты рехнулась? – Илга наклоняется вперёд настолько, что её пятая точка отрывается от сидения кресла. Выслушав замечание собеседницы, она корчит гримасу отвращения, и, судя по всему, передразнивает оппонентку: – «Не секс, а сексуальную агрессию». Я. Учу. Женщин. Быть. Главными. В диаде Ж и М, даже при условии, что статус М выше… – Илга удивлённо хлопает глазами, смотря на невидимую собеседницу. Переводит взгляд в камеру. – Что значит: «статус М не может быть выше статуса Ж»? – снова смотрит на собеседницу. – Что значит «мифы»? Это происходит в реальности! Потому что женщины расслабились, решили, что их позиция больше никогда не будет занята мужчинами. А они опять подступают, как пустота к пятидесятилетней цэрпере. Ты сама бываешь унижена мужчиной. И я сейчас тебе скажу, как тебя унижают, а ты даже не замечаешь этого, жирная ты скотина. Любое твоё фото, которое делает мужчина-фотограф. Он говорит тебе: в таком ракурсе Вы смотритесь невыигрышно. А ты разеваешь пасть и проглатываешь. И просишь его: скажи мне, как встать? И он ставит тебя, как хочет. – Илга резко наклоняет голову и бросает руки вперёд, будто пытается закрыться от удара. Её щека вминается,
Илга 6дробь65. Её основным нововведением были провокации между полами. Она пишет, что в период гормональных колебаний необходимо подвергать мальчиков и девочек испытаниям: провоцировать их на соперничество, и создавать такие условия, чтобы девочкам было трудно доминировать. Здесь приведена ссылка на видео, в котором представлены эксперименты, поставленные Илгой на группах подростков, учащихся в коллекторе. Главное условие: испытуемая не знает, что участвует в эксперименте, сценарий эксперимента оглашён для всех остальных участников группы заранее. Цель: показать, что современные девочки на пороге своего выхода из дорабочего учреждения не готовы постоять за своё Целомудрие.
Загружаю видео по приведённой ссылке. Камера снимает всю комнату. В ней три ряда парт. На самом дальнем, ближе к двери, четыре девочки, им по двенадцать-тринадцать лет, и трое подростков мужского пола в возрасте от четырнадцати до шестнадцати. Мальчики не похожи ни на одну из категорий лиц второго пола. Они выглядят уверенными, воодушевлёнными… но есть в их глазах нечто такое… нездоровое, противоестественное: как во взгляде того сероглазого зоповца, который поймал меня в парке Целомудрия. Во втором ряду, в самом центре, сидит девушка, у неё копна кудрявых коньячного цвета волос ниже плеч, таких пышных, что когда она их расправляет, они загораживают лица двух девочек, сидящих за её спиной; девушке лет пятнадцать на вид. Она озлоблена, хмурит брови и кривит рот. Она что-то печатает в эргосуме.
– Дая, – зовёт её с заднего ряда одна из девочек. – Скажи ему. Вам ещё лабораторную завтра сдавать. Тоже будешь одна впахивать как осуждённая за тунеядство цэрпера на экофермах?
Дая оборачивается и отвечает:
– Это бессмысленно. Вчера мы всё это проходили, – наклоняется к своему соседу по ряду, смотрит на него зло, и прибавляет громкости своему голосу: – Он не мог решить ни одного примера. Потом у него начал бурчать живот. Вскочил, из комнаты выбежал. И в туалет. Полквартала суток там просидел. Вы ведь знаете, что туалет за одну дверь от моей комнаты. Там такая вонь стояла. Спать потом было невозможно. Я серьёзно. Ходила к директору, просила асенсорин.
Молодой человек, о котором, судя по всему, идёт речь, безучастен. Он так низко склонился над своим эргосумом, который лежит на парте, что видно, как топорщатся на затылке не расчёсанные волосы. Левой рукой он что-то перелистывает в эргосуме, а правой подпирает голову, и его голый локоть так долго был в этом положении, что стал красным.
Другая девушка со второго ряда, единственная сидящая там кроме Даи и молодого человека, выходит из аудитории.
– Попроси кого-нибудь другого. Скажи, что он вообще ничего не делает.
– Я не успеваю, – раздражённо цедит сквозь зубы Дая. – Арчи, ты можешь первой выступить? У вас долгий проект. Я тогда всё успею. Арчи! – Дая привстаёт и тянет за рукав впереди сидящую девушку.
Та степенно поворачивается, спрашивает:
– Ты видишь моего мокля?
– Нет.
– И я – нет. А проект у него. И: мы же договорились вчера, кто когда отвечает.
– Я почти не спала. И невозможно делать одной то, что должны делать двое.
– Ну а я здесь причём? Я же смогла приручить своего мокля – он выполнил основную часть работы. Учись. Да и не хочу я первой отвечать. Она первых всегда основательнее спрашивает.