Изящно, дорого, смертельно
Шрифт:
А если и прошел, а после разрыхлил листву, то на необлагороженной плитками половине Люси останутся следы на земле. Но это легко проверить, сисадмин поставила у себя пару камер, которые функционируют отлично и за двором приглядывают.
– Василина и Людмила – антиподы, – ответила сыщица на вопрос полковника. – Свели общение до минимума, но шибко не ссорились, Нифася не позволял Василине наезжать на сестру.
– Держал супругу в строгости?
Как же! Удержишь ее.
– Нет, Люся сама справилась. Напугала Ваську, что продаст
– Ты Кручёного давно видела?
Резкий переход от дел Нифаси к знаменитому н-скому рецидивисту заставил Евдокию удивленно развернуться корпусом к полковнику. Тот кисло покривился:
– Я знаю, что Антон приезжал к тебе в день смерти отца и ночевал. Пошли по второму кругу, да?
Ошибся главный полицейский. Не по второму, по четвертому. Избегать встреч с Антоном не получалось: муж Линки его лучший друг, встречались на семейных праздниках. Сережа даже уговаривал Ангелину сделать его приятеля вторым крестным сына, на пару с Евдокией.
Но Крученый, слава богу, отказался сам. Поскольку умный.
И стоит еще отметить, едва Муромцев упомянул ее жутковатого любовника, Евдокия почувствовала, как по телу пробежали жаркие мурашки: ух! Крученый всегда действовал на нее ошеломительно, как опытный удав на глупую мартышку: мартышка понимала, что опять сглупила, но поддавалась магнетическому обаянию… Уже четыре раза за два года.
– За мной следили или за ним? – уныло поинтересовалась.
– За ним, естественно.
Конечно. О том, что городской смотрящий Воропаев болен и вот-вот скончается, знал, вероятно, весь областной центр. На похороны вора в законе, что опять-таки понятно, слетятся законники со всей страны и из ближнего зарубежья. Полицейские не могли профукать такое событие, прослушивали пульс совсем не фигурально и за Крученым, внебрачным сыном Воропаева, приглядывали.
А тот, приняв последний вздох отца, через час у двери Евдокии оказался.
…Дуся отвернулась от Муромцева и сменила тему:
– Вы думаете, убийство Василины может быть как-то связано с последними городскими событиями?
Главный городской полицейский, что опять-таки понятно, смотрел на происшествие со своей колокольни, в глубину и в ширину. На воду повсеместно дул.
– Твои неприятности, Дуся, начались на следующий день после смерти Воропаева. Сейчас – докатились, убийство.
Евдокия фыркнула:
– Ну вы связали! Где я, где Воропаев!
– Не скажи. Вы – дружили.
Дружили – смелое преувеличение. Контакт поддерживали. Дуся несколько раз навещала Ивана Ивановича в больнице, тот, кстати, каждый раз намекал, что зря она от его сына нос воротит. Антон, мол, по ней с ума сходит…
Опять преувеличение. Крученый давно разгадал, как действует на Евдокию. Его слова «Я знаю, как тебя ко мне тянет» показались сыщице высокомерием зазнавшегося самца: куда ты, дорогуша, от меня денешься! Пальцем поманю – придешь.
Пришел,
Ух! Хватит вспоминать.
– Я думаю, все это совпадения, Максим Ильич.
– А я имею повод думать, что каждый раз, когда вокруг тебя начинается какая-то возня, все заканчивается бардаком в этом городе! – Разошедшийся полковник поглядел на девушку, когда-то вычислившую убийцу его отца и как раз спасавшую Н-ск от кровавых разборок, запнулся. – Проехали, прости. Давай прикинем, в чем смысл наезда на твое агентство. Я твоих дел не знаю, говори.
Сыщица развела руками:
– А нету смысла, Максим Ильич. Нету. Если бы сегодня нашли не Ваську, а меня с проломленной башкой, все могло бы получиться, как вы подозреваете: Воропаев умер, меня теперь некому защитить… а кто-то давно зуб точил…
– Нет. За тебя впишется Крученый.
Дуся немного помолчала.
– Предполагаете, что, ударив по мне, ударили как бы по нему?
– Я рассматриваю все вероятности. Крученого, Дуся, собираются «на город ставить». Утверждение пока решили отложить – некоторые авторитетные люди не смогли приехать, но…
– Подождите! Я, конечно, могу ошибаться, но смотрящим должен быть вор в законе!
– Ошибаешься маленько. Но разве ты не знаешь, что Крученого короновали? – Муромцев искренне поразился, а шокированная известием сыщица молча помотала головой. – Чудны дела Твои, Господи.
Но Дуся никаких чудес не наблюдала: Антон не из хвастливых, а Нифасе она запретила даже упоминать Крученого, хотя тот уважал последнего от всей души.
– Крученый проходил не единогласно, – продолжал полковник, – но, скорее всего, «город примет» он.
– Хотите сказать… меня могли сделать заложницей обстоятельств, чтобы заставить Антона… Нет! Мы не настолько близки, чтобы он отказывался от «поста»!
– Тебе виднее, – хмуро буркнул Муромцев. Не исключено, приехавший сюда именно для этого разговора. – Тогда, может, это привет от СВК?
– Напомню, в морге окажусь не я, а Василина. СВК незачем устраивать этот карамболь, они бы попросту меня прихлопнули.
– Вот то-то и оно. Не хочется мне бардака, Дуся. А что-то назревает. Если, конечно, это не твой Сашка жену кочергой огрел.
– Не он, – твердо заявила собеседница. – Его подставили.
– Опять-таки скажу: вот то-то и оно. Подстава – ловкая. Причем замазала вас обоих. Вначале ты приехала, крутилась. Потом он не смог алиби предъявить… Ну ничего, Кашин следователь толковый, разберется.
Евдокия догадалась, что полковник собрался уезжать.
– Я могу с Нифасей поговорить?! Пожалуйста!
Максим Ильич скроил такое лицо, что сыщица не поняла: она слишком много просит или полковник в принципе не хочет высвечивать возле влипших в серьезный криминал сфинксов и просить о чем-то Кашина. Сама дала задний ход: