Изящное искусство смерти
Шрифт:
Тоном, каким это было сказано, инспектор Райан дал понять, что экономка может удалиться.
Разочарованная миссис Уорден отправилась на кухню, где, несомненно, продолжила подслушивать.
— Итак, вы говорили об убийствах, — произнес отец.
— Да, — кивнул инспектор. — Это произошло вчера вечером недалеко от Рэтклифф-хайвей.
Голубые глаза отца сузились.
— Сколько убитых?
— Пятеро.
— Господи, — вздохнул отец, с сокрушенным видом полез в левый внутренний карман пальто, вытащил фляжку и налил рубиновую жидкость в чайную чашку.
— Что вы делаете? — спросил Райан.
— Принимаю лекарство.
— Лекарство? А что же разливают во фляжки? Алкоголь?
— Нет. То есть да, в некотором роде. Нет.
— Только не говорите, что это лауданум.
— Я вам уже сказал: я принимаю лекарство. У меня жуткие лицевые боли, и лауданум — единственное средство, которое может их облегчить.
— Лицевые боли?
— А также расстройство желудка, — добавил отец и сделал большой глоток. — Еще с юношеских времен.
— Но вы выпили не меньше унции, — ужаснулся констебль.
Отец отхлебнул еще рубиновой жидкости.
— Остановитесь. — Констебль потянулся к чашке. — Боже мой, вы что, пытаетесь убить себя?
Отец подтащил чашку поближе к себе, чтобы Беккер не смог ее забрать.
— Убить? — Пот на его лбу стал более заметным и помутнел. — Что за странная мысль? — Он повернулся к инспектору Райану. — Смотрю, у вас есть моя последняя книга.
— «Убийство как одно из изящных искусств», — сказал инспектор.
Отец снова отпил из чашки.
— Да, так называется мое эссе.
Беккер посмотрел на меня.
— Мисс Де Квинси, может быть, вам угодно пройти на кухню и присоединиться к экономке или же отправиться в свою комнату?
— А почему это должно быть мне угодно?
— Боюсь, наши разговоры могут вас расстроить.
— Я читала работу отца и знаю, о чем в ней говорится.
— Все равно — те факты, которые нам необходимо обсудить, вас, возможно, шокируют.
— Если увижу, что для меня это чересчур, я уйду, — объявила я констеблю.
В гостиной наступила тишина. Инспектор и констебль несколько секунд молча глядели друг на друга, словно решали, как поступить дальше.
— Ну хорошо, раз вы так настаиваете, что хотите остаться, я начну, — сказал Райан. — В декабре тысяча
Инспектор зря постарался живописать совершенное злодеяние, чтобы вынудить меня покинуть гостиную; я собралась с силами и не проявила никаких эмоций.
— Все точно, — подтвердил отец.
— То же самое произошло в районе Рэтклифф-хайвей вчера вечером, — добавил инспектор. — Только на этот раз убито двое детей.
— Двое? — Отец медленно поставил чашку. — Ох.
— У нас масса вопросов, — продолжал Райан. — Откуда вам известно столько мельчайших подробностей убийств, которые были совершены сорок три года назад? Почему все годы вы упорно продолжали воспевать эти убийства? Что побудило вас описать их в таких красочных деталях не далее как в прошлом месяце? Наконец, я снова задаю вопрос: где вы были вчера в десять часов вечера?
— И я снова отвечаю: бродил по улицам.
— По каким улицам?
— Понятия не имею. Я был погружен в мысли.
— И вы ждете, что мы поверим, будто вы не обращали внимания, где находитесь?
— В таком-то тумане? Даже если бы я не был занят, то все равно ничего бы не разглядел.
— Чем вы были заняты?
— Это мое личное дело.
— Когда дело касается убийства, мы вольны задавать самые нескромные вопросы.
Я больше не могла молчать.
— Это возмутительно! Вы же не хотите сказать, что мой отец имеет отношение к этому чудовищному преступлению?
— Ваш отец является большим специалистом по убийствам. Он помешан на них.
— Эти убийства совершены сорок три года назад! — Я сама смутилась, оттого что перешла чуть ли не на крик, и заговорила тише, но таким же суровым тоном. — Мой отец — профессиональный писатель, автор статей для журналов. Время от времени он пишет на разные актуальные, сенсационные темы, чтобы помочь издателям продать больше экземпляров. А убийство — это популярная тема.
— Вчера вечером — несомненно.
Инспектор посмотрел на Беккера, словно передавая ему эстафету.
— Мисс Де Квинси, — мягко начал констебль, явно стремясь завоевать мое доверие, — вы хотя бы примерно представляете, в какое время ваш отец вернулся с прогулки?
— Нет.
— А когда он ушел, вам известно?
— Я слышала его шаги на лестнице около девяти.